Перворождённый - стр. 37
Катрина не поняла, простонала вслух или мысленно. В этот раз было легче. Она вынырнула быстро, хоть и испытала несколько неприятных секунд, выбираясь из чужих воспоминаний.
— Как ты? — участливо спросил Нэйтан.
Катрина набрала полные легкие воздуха, моргнула, осмотрелась: она — на коленях, он — напротив, все еще держит ее за руки.
— Почему так коротко? — спросила Катрина. Нэйт не разжимал пальцев, а она не спешила вырывать ладони.
Узник усмехнулся.
— Мало? Хочешь еще?
О да, она хотела. Скользить в чужом сознании, чувствовать все, что чувствует другой. Полное погружение, то, о чем она и не помышляла раньше. Конечно же, Катрина хотела продолжать, жаждала научиться делать это без его помощи, сама, с любыми другими людьми, так легко, как Нэйтан.
— Хочу, — не стала лгать, ответила прямо, с вызовом смотря в его глаза.
— Сама напросилась, — хмыкнул он.
В душу закралось нехорошее предчувствие, но Катрина уже не успела и пискнуть. Ее сознание закружилось и понеслось туда, куда увлекала чужая воля.
— Что ты сказал?! — прорычал отец, вставая из-за стола. Его толстощекое лицо покраснело от бешенства.
Мать давно спряталась в глубине дома.
Мальчик вытянулся, руки по швам, и прямо смотрел снизу вверх на отца, нависшего над ним. Ростом Нэйт еще доставал ему разве что до плеча.
Он не стал повторять свои слова, отец его слышал. Просто стоял и молчал, ожидая последствий.
— Мы-то думаем, где он шастает вечерами, — ревел, как медведь, глава семьи. — Все мальцы отработают свое да веселятся, играют, хохочут, к девкам уже лезть начинают. А этот к взрослому мужику таскается… Мать! Слышала? Вот кого ты воспитала своей жалостью.
Нэйт знал, что они подумают именно это, но все равно сердце затопило обидой. Не за себя, за Карлоса, человека, который помогал ему бескорыстно и по-настоящему заботился последние восемь месяцев.
Не сдержался:
— По-твоему, только так проводят время взрослые мужики? Не суди по себе.
Челюсть резко обожгло болью, он упал. Отец наподдал ногой под ребра.
— Выродок! Щенок!
Нанося удары снова и снова, крестьянин так увлекся, что не заметил, как загорелись зловещим серебром глаза его сына. Карлос научил Нэйта контролировать дар, тушить приступы страха, злости, агрессии, но сейчас он не хотел блокировать магию, хотел выпрямиться и швырнуть собственного отца в стену, так, чтобы с крыши посыпалась солома. Швырнуть, поднять и швырнуть снова…
— Успокойся! Не надо!
Из своего уголка выскочила мать, кинулась защищать.
«Я все равно не убью его, — вдруг совершенно ясно понял Нэйтан. — А когда я уйду, ее он убьет…»