Перворождённый - стр. 223
Это он знал и без ее слов. Она читалась легко и была полностью открыта даже на расстоянии.
— Милта, твои пирожки — просто объедение, — повторно заверил Нэйт, потянувшись к щедро поставленной перед ним тарелке, и взял еще один.
— Его высочество не съел ни единого, — пожаловалась повариха, сжав толстыми пальцами белоснежный передник. — Сказал: скормить собакам.
Нэйт подавился, закашлялся.
— Ой, прости, дорогой, — всплеснула руками Милта. — Кушай, кушай. — Даже заботливо погладила его по спине. — А то такой худенький.
Пирожки на самом деле были великолепны. Обидев женщину, принц только еще раз доказал, что из себя представляет.
— Спасибо, я наелся, — поблагодарил Нэйтан, вставая.
— Это из-за того, что ляпнула про собаку? — всполошилась повариха.
— Нет, — Нэйт засмеялся, — просто я такой худенький как раз потому, что мало ем.
Женщина ощутила облегчение. Нэйтан напоминал ей ее сына, тот тоже все время казался ей худым, и она постоянно пыталась его накормить. А недавно он отправился служить на юг, и Милта очень переживала, как его там кормят.
— Спасибо тебе. — Нэйт подошел и поцеловал повариху в щеку, одновременно накладывая нужное ему заклятие.
— Приходи еще, — искренне пригласила та.
— Я постараюсь, — пообещал Нэйтан, стремясь поскорее улизнуть из кухни и добраться до подземелья, пока его не хватился Корвин или опять не повстречался принц.
***
С конюхом ничего не вышло.
Сначала Нэйт планировал наложить заклятие на него, но за день так и не смог сбежать от Корвина, дающего ему все новые и новые задания, не имеющие ничего общего с обучением магии, но, как утверждал Придворный маг, способствующие улучшению дисциплины. Поэтому Нэйт решил выбраться из каморки на первом этаже, которую ему выделили для проживания, под покровом ночи и наложить заклятие на лошадь принца, а не на конюха.
Нэйтан беспокоился за Эрика, но сейчас нужно было быть предельно осторожным и довести дело до конца.
Финистер пытался связаться с ним, даже отправлял записку, естественно, немедленно перехваченную Корвином и продемонстрированную затем Нэйту как трофей. Он выслушал получасовую тираду о том, что ему запрещено покидать замок и общаться с такими ненадежными людьми, как Финистер. Только после этого записка была уничтожена, а Нэйтан отправлен на уборку подсобного помещения.
Оставалось два дня, и Нэйт волновался, не окажется ли психика принца крепче, чем он рассчитывал. Но, если судить по их утренней встрече, Верн и без того был на нервах, и все должно было получиться.
Он уже возвращался из конюшни, на всякий случай зачаровав всех лошадей, а не только коня принца, когда ему в грудь ударило чистой магической энергией.