Перворождённый - стр. 172

Нэйт задержался взглядом на эфесе меча. Вычурный, украшенный драгоценными камнями. Гарда в мелких прозрачных камешках, должно быть, бриллиантах, навершие — огромный сапфир. Неужели король действительно пользовался этим при жизни?

— Не глазей так откровенно, — раздался тихий голос прямо возле уха.

Нэйтан бросил взгляд на подошедшего Эрика, отвернулся от мертвеца и вновь вернулся к изучению гостей.

— Ты что-нибудь почувствовал?

— Ага, как же, — прошипел Нэйт в ответ. — Тут, наверно, даже собаки с защитными амулетами.

Эрик огляделся.

— Стража вроде нет.

— Они все опечалены, и никто не злорадствует и не боится, короче, не испытывает ничего, что бы не соответствовало моменту.

— Опечалены, — тут же прицепился Финистер. — А ты говорил, что всем плевать.

Нэйтан позволил себе лишь один скептический взгляд и не стал спорить. Что толку повторять глухому?

— Пойдем, выпьем, — поманил его за собой Эрик, начиная движение в сторону столиков, установленных у колонн по периметру зала.

Отыскав стол, возле которого никто не топтался, Финистер налил вино из графина в два бокала, один протянул Нэйту. Он автоматически взял.

— Кто придумал устраивать фуршет вокруг трупа, — прошептал Нэйтан, передернув плечами.

Эрик же пожал своими.

— Традиция. Сейчас все выпьют, закусят, поделятся соболезнованиями и воспоминаниями, а потом тело его величества поднимут и отнесут в семейный склеп. Все вернутся, выпьют и закусят снова.

Нэйтан склонил голову набок, изучая спутника.

— Откуда в вас появился цинизм, лорд Финистер?

— Я сказал, что это традиция, но не сказал, что хорошая, — Эрик залпом осушил бокал.

Свой Нэйт по-прежнему вертел в пальцах за тонкую ножку. Спиртное он не любил, да и потеря контроля над даром могла быть чревата.

— Ты хорошо его знал? — спросил, обозначив взглядом лежащую на возвышении фигуру.

— Он старше меня на тридцать лет, — ответил Эрик, потом помрачнел и добавил: — Был. Когда я был маленьким, часто виделись, выезжали семьями на природу, я даже звал его «дядя Монни». — Нэйт удивленно поднял брови. Эрик развел руками. — Мне было пять. Мать ругала, но сам «дядя Монни» находил это забавным, поэтому меня не наказывали и не запрещали. Перестал его так называть, только когда хватило своего ума понять, что королей так вольно не зовут.

— И когда же? — полюбопытствовал Нэйт.

— В шесть.

— Да ты смышленый малый рос.

— Иди ты. — Эрик приблизился и заговорил еще тише: — Знаешь, я удивлен, что защитные амулеты, — он потеребил цепочку с амулетом на своей шее, надетую впервые со времени их знакомства, — действуют на тебя так же, как и на остальных. Ты же…