Первое лицо - стр. 40
Но компьютер почти сразу завис. Я вытащил дискету при помощи скрепки, предназначенной исключительно для этой цели, перезагрузил системный блок и вернул дискету на место. За стенкой с криком ругались наркоманы-соседи. Я включил кассетник, спасавший меня в подобных случаях, но, по моим ощущениям, его звук, тонкий и надтреснутый, лишь усиливал вопли другого мира, грозившие обрушить стену.
После нескольких перезагрузок компьютер вроде бы одумался. Но всплывающие на экране слова не отражали моих чувств. Ни в коей мере, ни на йоту. Как только я принимался писать, все, что было мне близко и до боли знакомо, куда-то улетучивалось. И превращалось в ничто.
Из-под моих ногтей на клавиатуру упали крупинки цементной пыли. Я постучал по днищу, перевернув клавиатуру, и вернул ее в прежнее положение. Попытался опять войти в мечту, в поток, где за считаные минуты до этого видел Бо и Сьюзи. Но все исчезло. Я смахнул со стола цементную пыль в упаковку из-под пивных банок, служившую мне корзиной для бумаг. Экран снова погас. Перед очередной перезагрузкой я принялся вытаскивать дискету, но скрепка переломилась от усталости металла. За стеной разбилась бутылка, зарыдала Мередит, а потом все стихло. Я откопал какой-то блокнот и принялся писать от руки, но как только стержень прикасался к бумаге, слова уходили. А ведь был момент, но этот момент растворился.
Я так и глазел на издевательский курсор и пустой экран, когда внизу послышался голос Сьюзи – она звала меня к телефону. Я спустился в гостиную, где лениво теплился камин, и взял трубку. Звонивший не назвался, но спросил, не я ли буду Киф Кельманн. У него был образцовый, надменный выговор, какой прививают в дорогих англо-австралийских частных школах. Услышав мой утвердительный ответ, он представился как Джин Пейли, глава издательства «Шлегель-Транспасифик», где собирался публиковаться Зигфрид Хайдль. Я потерял дар речи.
Он поинтересовался моим творчеством. Я рассказал о своей «Истории тасманского модернизма» и о премии муниципалитета Уонгаратты за лучший рассказ. На некоторое время он умолк, и это молчание высветило полную ничтожность моей биографии.
И больше ничего? – в конце концов спросил он.
Еще у меня есть роман, сказал я. Почти законченный. Осталось только устранить некоторые шероховатости.
Я пролистал «Мертвые приливы». Удачное заглавие.
«Тихие течения», поправил я. «История тас…»
М-м-м, не дал мне договорить Джин Пейли. Неплохо. Заглавие – очень важный элемент. А мемуары по заказу написать сумеете?
Установилось молчание, которое все длилось и длилось.