Первая жертва - стр. 66

Гарольд выпрямился, потягиваясь.

– Спину посадишь с вашими крестьянскими штучками.

Миранду помимо воли восхищали его мужественные стати. Каприести дель дну, да и только – есть такое старинное выражение. До чего же хорош. Задержав на нем взгляд чуть дольше, она отвернулась, а он – надо же – вдруг подошел совсем близко. Запах мужского пота, смешиваясь с ароматами жасмина и бугенвиллеи во мраке тропической ночи, будоражил кровь.

– Когда нам на банкет-то идти? – спросил он после головокружительной паузы.

Электрические искры в ее глазах посылали ему вызов, не поддающийся разгадке и не требующий ответа, сигнал древний и двусмысленный, как сама жизнь.

– Не к спеху, можно и через час, – четко произнесла она, скрывая свое томление.

– Значит, пока можно и отдохнуть, – сказал Гарольд и прилег на кровать.

Миранда помедлила. С невинностью не каждый день расстаешься, ну его совсем, этого здоровенного увальня. Но страсть, приобщающая ее к истинной природе вещей, победила, и она легла с ним рядом, еще не зная, что в этой слабости вся ее сила.

– Ах ты, мерзавец этакий. – Ее губы скользнули вдоль длинной стрелки его носа к желанному рту.

В мире, где нет табу на секс, пьянство, наркотики и убийства, не совсем понятно, что надо делать на вечеринке – ты это и так каждый день делаешь. Нечто новенькое – вечная проблема устроителей вечеринок на Эсмеральде.

Древнеримский патриций со столь же высокими моральными устоями, как современный охотник, мог, например, подать гостям редкостное и неудобоваримое блюдо вроде язычков павлина, начиненных трюфелями, на рубленом рабском жире. Это не выдумка – такой рецепт содержится в папирусе, найденном в Геркулануме.

Достойному римскому гостю полагалось съесть этот деликатес без остатка, после чего освободиться от него посредством рвоты, прополоскать рот, помочиться и быть готовым к следующему блюду. Недоставало им тонкости, этим римлянам.

Лувейн, решая эту проблему, не уступал дадаистам в своем стремлении эпатировать буржуа. Поскольку на Эсмеральде запретов нет, приходится идти путем парадоксов и превращать возбуждающую щекотку в интеллектуальное упражнение. Следуя этому принципу, Лувейн изобрел знаменитый стриптиз наоборот.

Этому извращенному удовольствию предавались в парадной столовой сразу же после кофе и шербета. Гости сидели за столами, расположенными подковой. Слуги, снующие с внешней стороны, разносили блюда, разливали вино, предлагали кокаиновые дорожки (по-прежнему популярные, хотя кокс загадочным образом перестал вставлять – не сделавшись при этом дешевле – после его легализации в Штатах).