Первая жертва - стр. 63
Нора в голубом халатике, с еще мокрыми после мытья волосами, набрала номер Альбани. Ответила Тереза.
– Мне нужно поговорить с мистером Альбани или с Гарольдом.
– Они внизу, в подвале. Говорят о делах. Мне ни под каким видом не позволено их беспокоить. Кто это?
– Нора Олбрайт. Гарольд у меня останавливался, он мой земляк.
– Да, он о вас говорил. Что ему передать? Я скажу, чтобы он позвонил вам, как только освободится.
– Это срочно. Я только что узнала, что его хотят обмануть с помощью карты предателя. Какой-то Хортон Фут продал ее Альбани, но это ловушка, подстроенная Лувейном! На вилле будет засада!
– Матерь Божья, только не это! Майку нельзя терять еще одного клиента!
– Так позовите кого-нибудь из них к телефону.
– Извините, но их нет. Я вам соврала.
– Зачем?
– Майк велел. Чтобы все думали, будто они еще в городе.
– Значит, они уже уехали?
– С полчаса назад. Что же нам делать? Сообщить властям, чтобы остановили дуэль?
– Нет. Лувейн законов не нарушал, он просто нечестно играет. Дайте подумать… Все, закончим разговор. Есть одна мысль.
Нора повесила трубку. С Гарольдом и Альбани связаться нельзя, на виллу вовремя не успеть. Остается только одно – авось сработает. Она набрала «Шоу Мира Охоты».
42
Ездить на чем-то кроме своей машины Альбани не любил. Жизнь слишком коротка, чтобы обходиться без «Ламборгини», считал он, но профессионализм возобладал над личными вкусами. Он наспех подобрал для себя с Гарольдом костюмы и грим, и они поехали на Центральный вокзал, где как раз успели сесть на поезд 7.15 до Санта-Марты, около которой и находилась вилла Лувейна.
Поезд был набит крестьянами в черном, везущими в плетеных корзинах два основных эсмеральдских продукта – салями и плоды хлебного дерева.
Отцы-основатели Мира Охоты поначалу хотели выселить с острова всех коренных жителей и начать все сначала в демографическом отношении, но после продолжительных дискуссий решили, что острову все же необходимо крестьянство. Но не какое-нибудь, а образцовое, довольное своей участью и не завидующее окружающему богатству и роскоши. Основатели понимали, что такое крестьянство обойдется недешево, но за старомодную услужливость, столь ценимую в современном мире, стоило заплатить.
Всесторонне изучив вопрос, власти остановились на крестьянах в беретах из Южной Европы. Связались с испанскими и итальянскими кадровыми агентствами, прочесали Андалусию и Медзоджорно и отправили лучших кандидатов в швейцарский Цуг, в знаменитую крестьянскую школу.
Крестьяне на Эсмеральде исполняли чисто декоративную функцию. Тяжелыми работами – пахотой, прополкой, севом, уборкой урожая и уходом за скотом – занимались государственные рабы. В обязанности крестьян входили исключительно пляски по воскресеньям и питье слога – смеси вина и пива, которую эсмеральдийские производители тщетно пытались разрекламировать.