Первая женщина на русском троне. Царевна Софья против Петра-«антихриста» - стр. 17
Чуть в стороне от партии царицы, вокруг князя Голицына собралась маленькая кучка царедворцев, не связанных никакими узами с кланом Нарышкиных. Их было совсем немного, но все-таки чуть больше, чем вчера. Самому же потомку Гедиминовичей роль вождя оппозиции явно не нравилась, и он делал вид, что случайно попал в неподобающее окружение. При виде входящей царевны он потупил взор, делая вид, что разглядывает роспись на ближайшей стене. Эх, князь Василий, вроде бы и смелый человек, на войне отличился, а как до дворцовых интриг дело доходит, становишься робок, точно девица на первом причастии…
Не обращая внимания на враждебные взгляды, Софья подошла к взволнованному патриарху и, склонившись, поцеловала его перстень.
– Идут, идут! – Вбежал почти следом за ней стольник Федор Салтыков. – Строем, с развернутыми знаменами, точно не бунт, а смотр какой-то! А морды такие, что убьют и не заметят. Чисто тати с большой дороги! Это ты, князь Василий, все с ними учениями занимался! Вот и получили теперь черт знает что, прости меня, Господи!
– Надо срочно запереть двери! – Вскинулся старый князь Черкасский, стуча по полу посохом. – И вооружить челядь!
– Да ты что, князь? – Криво улыбнулся Артамон Матвеев. – Поляки – и те осады не выдержали. Ты же хочешь, чтобы наши лентяи сражались со стрельцами. Дражайший Василий Васильевич с покойным Федором Алексеевичем (да будет земля ему пухом!) так выдрессировали этих мерзавцев, что им твои запертые двери как тряпка для быка – только раззадорят… А чего хотят эти сучьи дети?
Федор Салтыков, к которому был обращен вопрос, недоуменно пожал плечами:
– Толком не знаю. Слышал только, что они кричат, будто Нарышкины царевича Ивана задушили.
Услышав об этом, царица еще сильнее прижала к себе маленького Петра, смотревшего на всех испуганными глазами, и злобно ткнула в сторону Софьи указательным пальцем:
– Твои происки, бесстыжая девка? Знаю, знаю, твои да еще этого старого лиходея Ивана Михайловича. Гореть вам в аду за это!
У Софьи сердце подскочило к горлу, но она справилась с накатившим страхом и надменно подняла соболиные брови:
– О чем это ты, Наталья Кирилловна? Это твои люди кинулись хватать все, что ни попадя, аки львы рыкающие. А я из своей светелки почти не выхожу. Чем меня обвинять, лучше помогла бы людей утишить. Я-то что? Царевна-затворница, а ты царица, мать царя, – она чуть презрительно кивнула на мальчика, который сосредоточенно грыз ноготь, сердито поглядывая по сторонам. – Слышите? Они уже в Кремле!
И, действительно, даже сквозь закрытые окна был слышен нарастающий гул голосов, перекрываемый барабанной дробью. Сквозь ее треск раздавались то истошные, то гневные крики людей и испуганное ржание лошадей.