Первая печать - стр. 24
– Что вы себе позволяете?! Мой кодекс требует…
– Знаю я, что требует кодекс, – перебил Карел. – Но слишком уж много среди нас тех, кто вспоминает об этом лишь под звон монет. Здесь же случай и впрямь не из легких… – Он осекся. – Ох! Будь проклят мой длинный язык…
– Коллега? – Симон, мгновенно оставив все обиды, вопросительно поднял бровь. – Из какой школы?
Постояльцы навострили уши, но Карел все медлил с ответом; его странное лицо, почти лишенное мимики, казалось деревянной маской. Наконец он произнес дрогнувшим голосом:
– Все это уже не имеет значения…
История Карела, или Великая книга
…Библиотечная пыль, шорох страниц. Разноцветные отблески ложатся на рисунок, и плоский цветок дурмана, разъятый на части для удобства запоминания нужного и ненужного, вдруг делается целым и оживает. В воздухе чувствуется его аромат…
Говорят, я был одним из лучших учеников Миранды Лаорэ… да, той самой. Она возвращала больных с того света так легко и просто, что несведущим людям казалось, будто для этого ей достаточно было только прикоснуться к пациенту. Что за глупости! Нет в мире ничего стоящего, что давалось бы без труда, а легкость обманчива… Я вижу госпожу Лаорэ в лекционном зале – она никогда не повышала голос, но каждое ее слово было слышно даже в дальних углах – такая тишина стояла кругом! – а вот себя на этих лекциях вспомнить уже не могу, как будто меня там и не было.
Что ж… Лучше будет, если я расскажу эту историю так, будто прочитал ее в книге.
Жил-был один студент-медик. Поначалу он почти не отличался от других студентов и внимание преподавателей заслужил лишь на второй год обучения, когда обнаружил вдруг странный, довольно редкий талант – умение безошибочно определять с первого взгляда любой недуг, даже самый редкий. Да, Симон, не удивляйтесь! Тело человека есть единое целое, и если одна часть этого целого страдает, другие не могут оставаться неизменными… Как я это делал? Не помню. Слушайте и не перебивайте.
Миранда Лаорэ заметила студента и стала давать ему особые задания, с которыми он всегда справлялся играючи. Чутье ни разу его не обмануло, и постепенно в университете заговорили о счастливце, который видит людей насквозь, будто они стеклянные. Ему завидовали…
Худощавая женщина в черном смотрит поверх очков – взгляд усталый, под глазами круги. Она опять работала всю ночь и едва ли успела перед рассветом прилечь хотя бы на полчаса. «Важность правильного диагноза неоспорима. Но что ты будешь делать дальше? Как исцелишь больного?»
…хотя на самом деле завидовать было нечему.