Первая мировая война. История Великой войны, которая расколола мир и привела Европу к гибели - стр. 53

. Мольтке высказал свое крайнее недовольство австрийскому военному атташе и в тот же вечер отправил депешу коллеге – начальнику австрийского Генерального штаба Конраду фон Гётцендорфу: «Главное – противостоять русской угрозе. Немедленно мобилизуйте свою армию против России. Германия не замедлит сделать то же самое».

Даже с учетом того, что Германия – страна традиционно милитаризованная, Мольтке существенно превысил свои полномочия. Его самоуправство выглядит тем более неприемлемым, если вспомнить, что кайзер и рейхсканцлер все еще стремились убедить Австрию локализовать войну против Сербии и ограничить ее цели. У всех на устах были слова: «Остановиться в Белграде». Когда следующим утром, в пятницу 31 июля, телеграмму, о которой речь шла выше, увидел Берхтольд, он очень удивился: «Как странно!.. Кто руководит правительством, Мольтке или Бетман-Гольвег?» Тем не менее он воспользовался ситуацией. Министр иностранных дел сказал начальнику Генерального штаба: «У меня уж было сложилось впечатление, что Германия останется в тени, но эта депеша свидетельствует об обратном. Мы должны действовать»[92]. Вскоре на столе императора Франца Иосифа лежал указ о всеобщей мобилизации. После полудня документ был подписан и немедленно обнародован.

Известие об этом могло бы заставить русского царя изменить решение об отмене всеобщей мобилизации, принятое вечером 29 июля. Однако этот вопрос и так уже был согласован. В четверг 30 июля Сазонов, Сухомлинов и Янушкевич – министр иностранных дел, военный министр и начальник Генерального штаба – весь день слали Николаю II донесения, полные опасений, что перевод русской армии на военное положение займет намного больше времени, чем понадобится Австро-Венгрии и Германии.

Николай отдыхал в своей летней резиденции в Петергофе – плавал, играл в теннис и лелеял надежды на мир, рассчитывая на добрую волю своего кузена Вилли. Днем Сазонов поехал в Петергоф – он считал, что необходима личная встреча с императором. Николай был взволнован – утром он принял французского посла Палеолога. Дипломат, похоже, уже считал войну между Францией и Германией неизбежной и стремился заручиться обещанием России поддержать в этом случае его страну до того, как начнутся боевые действия[93]. У российского министра иностранных дел имелись и другие резоны кроме обязательств перед Францией: Сазонова заботило, что, если Россия потеряет свое доминирующее влияние на Балканах, этим воспользуются турки и попытаются перекрыть ей пролив Босфор, который обеспечивал русским кораблям выход из Черного моря в Средиземное, а также на океанские просторы. Днем в четверг 30 июля министр иностранных дел поделился всеми своими опасениями с императором. Присутствовавший при разговоре генерал-адъютант Илья Татищев, личный представитель царя при кайзере, заметил: «Да, это трудный вопрос». – «Я его решу», – ответил Николай