Первая любовь (сборник) - стр. 38
– Я избороздил Мариуполь вдоль и поперек… Я тебя искал…
– Дурачок! Я ведь была в Мелитополе…
– Кошмар! Я убью твою соседку!
– Зою? Ой, не надо! Она и так несчастливая!
– Все равно убью за дачу ложных показаний…
– А я сбежала из Мелитополя. Скука смертная, целый день еда… Человек, оказывается, может съесть неимоверное количество. Просто так. От тоски. От безделья…
– А ты не поправилась… Худющая, как вороненок…
– Я скучала, Ромка. Ночью проснусь и думаю о тебе, думаю… Боялась, вдруг ты меня забудешь…
– Ненормальная! Никогда так не думай, никогда!
– Давай не расставаться, я и не буду думать…
– Знаешь, я ведь буду в другой школе…
Роману показалось, что Юлька умирает. Так она задохнулась и откинула назад голову.
– Юлька! – закричал он.
– Почему? – едва выдохнула Юлька.
– Там уклон, понимаешь, физико-математический уклон. Ты же знаешь, наш математик не тянет…
– Ромка! Дурачок! Это они нарочно нас разделили, нарочно… Как ты этого не понимаешь, глупый!
– Да нет! – сказал Роман. – Нет! Просто уклон.
– Просто мы с тобой…
– Но ведь тогда это глупо, ведь нас-то разделить нельзя… Сама подумай!
– Я подумала, – прошептала Юлька. – Я знаю, что делать!
Татьяна Николаевна все узнала постфактум. У нее состоялся прелестный разговор с Марией Алексеевной, их директором. Умная, современная женщина, исповедующая наипередовые взгляды на школьную форму (устарела!), ратующая за демократичность отношений между учителями и учениками (демократизм есть дитя интеллигентности), невозмутимая, когда речь шла о повторных браках учителей («Ради бога! Были бы вы счастливы! От счастливых в школе больше проку»), Мария Алексеевна сейчас была маленькой и потерянной в своем кресле.
– Пожалейте меня, деточка! – говорила она. – Я этого боюсь. Ничего другого не боюсь, все могу понять и простить, а от этого холодею…
– Чего вы боитесь, Мария Алексеевна?
– Любовей, милочка! Любовей! Я же не господь бог, я прекрасно понимаю, что это та сфера, в которой я бессильна. Случись у них роман – и плевать они на нас на всех хотели. Они делаются дикими, неуправляемыми, они знать ничего не хотят. Смотришь – и уже эпидемия, пандемия. Все дикие. Все неуправляемые. Возраст? Возраст. Но если есть какая-то возможность сохранять аскетизм – я за это. Любой ценой! Газеты вопят о половом воспитании, фильм «Ромео и Джульетта» на всех экранах… На мой взгляд – это кошмар. Все в свое время, когда созреют души… А души в школе еще зеленые… Поэтому не напирайте на меня… Пришла Лавочкина и попросила документы по этой причине. Я сказала: «Ради бога! Понимаю и разделяю…»