Первая крепость - стр. 14
Осторожно перешагивая кусты дикого мелкого шиповника, стараясь не наступать на ветви и одновременно успевать смотреть во все стороны, Крыша с неудовлетворением понимал, что для гнуса бесшумность передвижения человека не имеет особого значения. Он все равно его почувствует с сотни метров, а то и больше. Бесшумность нужна, чтобы не привлечь, возможно, и других зараженных с большей дистанции. Гнус пока что не частый гость, скорее, залетный, но ведь это все временно, и чем больше времени проходит, тем меньше его остается до тех пор, пока гнус не начнет валить стеной, уничтожая все живое на десятки и сотни метров вокруг себя и в воздухе, и в глубине земли. Ну, вот и приметные почерневшие кусты. Действительно кусты. Теперь уже не определить, какие именно, листья облетели, кора потемнела, ссохлась и полопалась, а кое-где начала облазить лохмотьями, обнажая белый луб. Не приближаясь, сталкеры осмотрели место вокруг куста. Все чисто, следов нет. Гнус мог «обесточить» дерево, находясь на расстоянии, но далеко уйти не должен был. Незачем. Сталкеры переглянулись. Придется поискать того в лесу, походить по хвойной подстилке, где все коричневое и рыжее, почти как морды зараженных, если не найдут, то вызывать белого, иначе… иначе мало ли что. Якорь, лидер всех объединенных теперь группировок, ясно дал понять, чтобы геройства и ныряния в омут с головой не было. Каждый человек на счету – и живой, и мертвый, только полумертвый гнус без счету…
Лес был немолодой, большей частью хвойный, а потому среди стройных, тянущихся кверху сосен и иногда других деревьев пространство было свободно. Чахлые деревца осины или отпрыски сосны кривоватыми, едва живыми прутиками изредка вылезали из хвойной подстилки. Но их шансы превратиться во взрослое дерево были ничтожно малы, разве что стоящий рядом с ними грозный сосед однажды вдруг сложит с себя полномочия супостата, загораживающего свет, и рухнет вниз, с шумом ломая стволом еще несколько загораживающих солнце ветвей.
Ломоть, указав автоматом на черное дерево в глубине леса, двинулся в его сторону, следом за ним шагнул и Крыша. Сосна была съедена гнусом. Черные иголки редким безмолвным дождиком падали вниз, а кора, будто обдатая жаром, потемнела, ссохлась, вспучилась волдырями и отошла от луба. Еще дальше целая выжженная поляна, и в ширину, и в глубину. Тут гнус пообедал как следует. Сталкеры замерли у круга. Круг был безопасен, в нем не было ничего, кроме черно-бурого тлена растительности. Полная, мертвая тишина. Такое ощущение, что даже безмолвные деревья боятся спрятавшегося между ними пятнистого получеловека. Кто знает, возможно, деревья действительно его боятся. По коже сталкера Ломтя пробежал холодок. Гнус принялся за него, и если бы не висящий на шее артефакт, то он бы сейчас превратился в стонущую и иссыхающую мумию, а его друг наверняка был бы лишен сознания и заражен, хотя, как знать, могли заразить их обоих. Ломоть указал пальцем себе на грудь, в то место, где находился артефакт. Напарник понял – гнус взялся за его напарника. Наверняка он видит, что делает, по крайней мере, одного из них. Крыша убрал автомат за спину и выпрямился, демонстрируя максимально непринужденный вид. Ломоть последовал за ним, оба подняли руки, показывая, что не собираются применять оружие. Холодок на коже Ломтя сошел на нет, и в последнюю секунду, когда мороз отпускал сталкера, последней точкой, ощущавшей воздействие, было правое плечо. Сталкер повернулся в ту сторону и сделал несколько шагов в выбранном направлении. Где-то на грани восприятия нечто неявное шевельнулось за одним из дальних стволов. Сталкеры двинулись в том направлении, не скрываясь больше и не доставая оружие. Мечи, сделанные Ковалем из вертолетных лопастей, торчали рукоятками из-за плеч и могли использоваться в любую секунду, но сейчас самозащиты не требовалось. Гнус был один и был обнаружен.