Первая красавица двора - стр. 23
Ну и как ты их задашь? Что-то вроде: «А не подбираешься ли ты, подруженька, тайком к моему мужу?». И вот ведь что интересно, у князя Любомира – не одна жена. Но никогда это не казалось Либуше чем-то неправильным, боги ведь позволяют. Она-то сама выросла с мыслью, что других жен у ее мужа не будет, а будут случайные подруги, но тайком и, скорее всего, ненадолго. А с тех пор, как у них с Генрихом все сладилось, молодая королева и вовсе эту мысль гнала из головы, чтобы не накликать. Появившиеся сплетни заставили ее насторожиться, в первую очередь, потому, что до этой поры о верности (или неверности) Генриха при дворе не судачили. А сейчас, с чего бы вдруг?
Сейчас Либуше очень не хватало тетки Добыславы. К пани Меране идти не хотелось. С одной стороны, немолодая вендка даже при Люнборгском дворе строго держалась обычаев родного края. С другой, кто знает, как отнесется она к новости, если решит, что эта ситуация каким-либо образом наносит ущерб княжей чести? Либуше не хотела, чтобы эту сплетню обсуждали еще и при дворе в Любице, одного двора хватит с лихвой.
Воеводина же , хотя и были знакомы они не так долго, за время дороги сумела завоевать доверие княжны. И не чужая она, как ни крути, родная тетка. О том, что еще совсем недавно в заговоре против отца ее пешкой пробовал использовать единокровный брат, Либуше старалась не вспоминать. Не забывала, нет, но там речь шла о власти над огромным княжеством, там – другое.
Обсуждать ли эту сплетню с невестками, Либуше еще не решила. С одной стороны, здравомыслие и жизненный опыт Мелиссы и Агаты могли бы пригодиться. С другой... Ну как ты скажешь родственницам, что подозреваешь мужа в измене? Ладно еще, своим, а то ведь и родственницы – тоже мужа. Третья невестка вообще не входила в список лиц, которых молодая королева могла рассматривать в качестве советчиц. Отношения с Фредерике у них сложились... Скорее, не сложились. Да про Фредерике и саму недавно ходили похожие сплетни, тут скорее не ее, а Рихарда спрашивать надо, как с ними быть.
Услышав, что в соседней комнате плачет малыш, Либуше с неожиданной злостью отшвырнула начатое рукоделие и побежала к сыну.
- Оставьте нас! – С досадой бросила нянькам, суетящимся вокруг.
- У малыша зубки режутся, Ваше Величество, - попробовала оправдаться одна из нянек, но была жестом отослана прочь.
Оставшись одна с сыном, Либуше начала мерно ходить с ним по комнате, негромко напевая. Как ни странно, это занятие не злило, а, наоборот, успокаивало. Здесь все было просто и понятно. Малыш цапнул за край роскошного кружевного воротника и теперь с удовольствием жевал деснами новую игрушку. Его мир был еще прост и понятен: если плохо – надо громче плакать и тогда приходит мама, мама приходит – и все снова становится хорошо.