Первая формула - стр. 95

Каури вновь поджала губы, нахмурилась и, поднеся ладошку козырьком ко лбу, окинула взглядом пустой зрительный зал.

Я округлил глаза. Так речь о том, чтобы выйти на сцену? Сыграть роль в «Мечтах о завтрашнем дне»? Мое сердце заколотилось. Ради подобной перспективы можно выдержать еще несколько часов грязной работы!

– Эх, только помылся… – криво усмехнулся я, и Каури шлепнула меня по руке:

– Не надо испытывать на мне свои способности. Кстати, я вполне могу попросить Халима устроить тебе нормальную ванну после подобной работенки.

Я вздохнул. Игра стоила свеч.

Уже собираясь уходить, Каури сообщила:

– Надо раздобыть кое-какой реквизит в Нежном квартале, пригодится для сегодняшней пьесы. До вечера не вернусь. – Она метнула в мою сторону суровый взгляд. – Постарайся не впутаться в неприятности. И не задирай Махама – мы все слышали о вчерашней потасовке.

Улыбнувшись, я клятвенно прижал руку к сердцу, однако Каури на улыбку не ответила:

– Ари…

– Обещаю!

Хм… смотрит по-прежнему строго.

– Не буду, клянусь тебе! – тяжело вздохнул я. – Клянусь Брамом и пеплом его, идет?

Наконец она смилостивилась:

– Идет!

Каури заключила меня в объятия, чмокнула в лоб, и я тут же вытер его рукавом рубахи.

– Знаешь, любой мужчина заплатил бы неплохие деньги даже за такой невинный поцелуй.

– Ну что ж, желаю тебе найти подходящего поклонника в Нежном квартале. Может, заработаешь железный бун. – Я снова потер лоб и отпрыгнул от Каури.

Распахнув глаза, она схватилась за грудь:

– Малыш Ари, моя цена – серебряная монета, никак не меньше. Не советую тебе об этом забывать, сопляк ты этакий!

– Блудница! – выдохнул я, показав ей язык.

– Дьяволенок! – ответила она с той же гримасой.

Обменявшись взглядами, мы рассмеялись. Каури еще раз взъерошила мои волосы и ушла, оставив меня с ведром и тряпкой.

Я налил воды и, опустившись на колени, начал с дальнего края сцены. Время за монотонной работой шло быстро. Не знаю, приходилось ли тебе натирать подмостки. Эта работенка не делает различий между юношами и стариками, между здоровыми и немощными. С каждого берет свою суровую дань.

К тому времени, когда я дошел до середины, колени и щиколотки горели огнем. Вода и тряпка не пощадили и мои руки.

На улице грянул гром. В пустом зале любой звук усиливался многократно, и у меня над ухом словно ударили в барабан. Тут же по кровле тяжело застучал дождь.

Чудесно… Наша жизнь наполнена штормами и бурями, хотя детство не дало мне возможности усвоить этот урок. Ничего не изменишь – сколько раз суждено пройти ливню, столько раз он и прольется. Единственное, что в нашей власти, – научиться петь под дождем. Ведь, что ни делай, он все равно пойдет.