Перстенёк с бирюзой - стр. 23
Через малое время Норов заснул, да сны видел вязкие, муторные, все об тех, кто лёг в сырую землю по его указу, да о других, которые по его воле приняли на себя тяжкую холопью участь.
Поутру вскочил, кликнул Бориску и велел седлать. Утричать не стал, торопился уехать из дома, что виделся клеткой похуже земляной ямы.
На крыльцо вышла провожать боярыня Ульяна, за ее плечом стояла и Настасья: голова опущена, коса гладко смётана. В глаза не глядела, руки в рукавах прятала. Вадим и вовсе озлобился, безо всяких слов взлетел в седло и увел за собой десяток воев на заставу.
От автора:
Большуха - Большак и большуха - главные в семье, обычно муж и жена, но не всегда. Большину (старшинство) могла передать свекровь одной из своих невесток при своей немощи, при этом большаком продолжал оставаться её муж
6. Глава 6
Тётка Ульяна после утренней службы говорила с отцом Димитрием у церковных ворот, держа крепко за руку Настасью. Видно, не желала отпускать боярышню по указу Норова. А сама Настя, едва не плакала от нетерпения, так хотелось побежать и поглядеть на народец, на торг, пусть маленький, но гомонливый.
Тётка как назло не торопилась, вела степенную беседу и все о божественном, о светлом. Настя вздохнула и смирилась, а чтоб терпеть было приятнее, раздумывала об том, об другом. Так учил отец Илларион, мол, человеку не дают скучать его же думки.
Церковь Насте понравилась: просторная и светлая. Отец Димитрий читал громко, раскатисто, тем бодрил и обнадеживал людишек, что собрались к утреннему молебну. Сама боярышня крестилась истово, все поминала отца Иллариона, усопших батюшку с матушкой и просила отрады для тётки Ульяны. Напослед и за боярина Норова молила боженьку, чтоб дал ему сил поболее и сердечного тепла.
Стояла перед иконой и вспоминала как вечор наказывал Вадим своею рукой вороватого мужика. Поначалу испугалась, да не казни – поделом вору – а страшного лика боярина. Ведь кнутом хлестал без злобы, без гнева праведного, будто работу делал: брови не изогнул, дурного слова не кинул. Бездушный?
Настасья хоть и молодая, а разумела – все не так, как кажется со стороны. Будь Вадим бездушен, так пожалел бы ее, сироту? Отпустил бы продохнуть от подворья и уроков суровой тётки, приметил бы, что боится запертых ставен? Но глаза-то видели, что рука боярская не дрогнула, отвесила кнута сполна. И ведь сам казнь творил, никому не доверил.
Зина ночью все удивлялась, что боярин не засёк виноватого до смерти, что ушей не отрезал и не прибил к воротам торга*. Все твердила Насте, что она, может, правая, и боярин добр