Перстенёк с бирюзой - стр. 2
– Тётенька, так боярин сам позвал к нему жить, неужто выгонит? – Настя брови изогнула горестно, вздохнула тяжко.
– А кто его знает? Вожжа под хвост попадет, и выкинет. Ну да ладно, чего ныть-то? Чай, не впервой с большим хозяйством управляться. Тут я любому нос утру. А ты, Настька, при мне неотлучно до той поры, пока не обживемся, не принюхаемся. Работу свою делай и воздастся.
– Чего шепчетесь? – тощий никак не унимался, крутил башкой. – Ты вот не обижайся, но сказала, что боярского сословия, а сама в приживалки подалась. Как это?
– Ты кто есть, чтоб меня выспрашивать? Умойся допрежде, пёс шелудивый, с боярыней говоришь, – тетка Ульяна сказала тихо, но так, что тощий вжал голову в плечи и отвернулся поскорее.
Подлеток Ваньша услыхал и вовсе рот открыл, захлопал глазами, что твой теля, а вот щербатая баба не испугалась:
– А и непростая ты, – изогнулась с соседнего возка оглядеть тетку Ульяну. – Видать, вправду, боярыня. Повадку-то не скроешь. Споетесь в Норовым. А вот девка твоя дюже улыбчивая, холишь ее?
– Твоя какая печаль? – Ульяна смотрела горделиво. – Хочу холю, хочу хаю, – и отворотилась.
Никто и слова поперек не сказал, а вот Настя тихонько улыбнулась, укрывшись меховым воротом простой шубейки.
Возок покачивался на ухабах, лошаденка месила льдистую жижу копытами, людишки помалкивали. И то сказать, вокруг-то не радостно: ельник темный после зимы, набрякший влагой, клонил ветки тяжкие, снежная крупка летела с неба, стукала по головам и падала в телегу мелкими льдинами. Снег – грязный, унылый – с хрустом ложился под полозья и делал дорогу муторной. Народец кукожился, кутался в одежки: изморозь оседала на шапках и зипунах; заметало людишек, будто к землице гнуло. Конца и края не видно тому пути, все сплошь по темной и разбитой дороге.
– Боярыня, – подал голос тощий, – вон на просвет гляди. Не вас ли встречают? Вои конные с возком. Аккурат на повороте к Порубежному.
– Доедем, узнаем. Чего гадать-то? – ответила Ульяна тихо, запахнула потуже полы шубы и оправила теплый плат. – Настасья, добрались никак. Кудряхи-то подбери, сколь раз говорить.
А Насте не до кудрях, ни до тётки сердитой. Подалась вперед на возке, прищурилась, все углядеть хотела – кто ж встречает? Какие такие люди? Едва на месте сидела, чуть не подскакивала от любопытства.
– Уймись, – осадила тётка Настасью. – Не простая какая, а боярышня. Уряд забыла?
– Точно, из Порубежного, – тощий кивнул и поправил шапку. – Вижу десятника* тамошнего, Бориску Сумятина.
Суть да дело, доехали до небольшого отрядца на повороте.