Перстень Ивана Грозного - стр. 26
Она уже хотела выпрямиться, но вдруг краем глаза заметила, что в решетке люка что-то тускло блестит. Да бог с ним, наверняка какая-то ерунда, фольга от шоколадки…
Однако, приглядевшись внимательнее, Лика увидела, что это не фольга. В щели решетки застрял перстень.
«Ерунда, – подумала она, – наверняка дешевая бижутерия, копеечная поделка из тех, что продают на вещевых рынках».
Однако какая-то непреодолимая сила тянула ее к этому перстню. Вспомнилась вдруг детская присказка «Чья потеря – моя находка!» И как бабушка говорила, что никогда нельзя проходить мимо находки – хоть копеечка, а подобрать надо, а то мимо счастья своего пройдешь. Примета такая.
Лика усмехнулась и наклонилась ниже, протянула руку, осторожно потрогала перстень. Перстень прочно застрял в щели. Она подцепила его пальцем, потянула – и, с трудом вытащив из решетки, положила на раскрытую ладонь.
Перстень был тяжелый, из темного, тускло-золотистого металла. Золотой? Лика никогда прежде не видела золота такого оттенка. Перстень был массивный, судя по всему, мужской, с круглой печаткой. На этой печатке было изображено мужское лицо. Лицо пожилого мужчины… нет, не пожилого.
Это был мужчина без возраста, он казался одновременно и молодым, как утренняя заря, и старым, как мир. У него была остроконечная, аккуратно расчесанная бородка и узкие злые глаза… Лике показалось, что эти глаза заглянули прямо ей в душу. Она вздрогнула и едва не уронила перстень… но в последнее мгновение сжала руку. Да так сильно, что ладони стало больно.
Она оглянулась по сторонам.
Ей показалось, что она почувствовала чей-то пристальный, внимательный взгляд.
Во дворе никого не было, никто не видел, как она копается в решетке канализационного люка.
Впрочем, ей было все равно, хоть бы кто-то ее и увидел. Очень осторожно она разжала пальцы, чтобы рассмотреть свою находку. Перстень тускло блеснул, отражая свет фонаря над подъездом. Показалось ей или нет, что губы узкоглазого мужчины шевельнулись и сложились в сардоническую усмешку?
Она снова зажала перстень в кулаке. Откуда он тут взялся? Кто мог его потерять?
Но это уже не важно. Кто бы это ни был, перстень теперь ему не достанется. «Чья потеря – моя находка!»
Она не хотела, не могла с ним расстаться.
Этот перстень ждал здесь ее, только ее…
Вдруг Лике показалось, что двор уменьшается, что стены окружающих домов надвигаются на нее, стараясь поймать в ловушку и сдавить. Стало трудно дышать, лицо покрылось испариной, ноги как будто приросли к земле.
Наверху громко хлопнула рама окна, послышались звуки музыки. Детские неуверенные руки терзали фортепьяно. Неизбежное «На память Элизе».