Персона нон грата - стр. 8
Ржанков огляделся последний раз. Посеребренное туманом поле казалось схваченным инеем. В лесу лунный свет проредил кроны деревьев, можно было разглядеть каждый лист в отдельности. По рассохшейся лесенке Геннадий Николаевич спускался с вышки. С каждой ступенькой крепла уверенность, что испытанное на засидке ощущение покоя вернется не скоро.
Предчувствие не обмануло. В кабине «уазика» Бокай сразу протянул Ржанкову плотный коричневый конверт с окошечком, затянутым папиросной бумагой. В таких здесь разносят телеграммы.
– Подбросили на КПП полка, – глубоко затянулся Бокай сигаретой. – Дежурный поднял переводчика и сразу отрядил за мной машину. Вот фонарик, посвечу. Ржанков неплохо знал язык страны пребывания. В окошке конверта прочитал перевранную фамилию Бокая и его должность, тоже переиначенную автором «или авторами», тут же профессионально поправил себя Геннадий Николаевич на свой манер: «Русскому начальнику гарнизона оккупационных войск». А еще за прозрачной калькой четко просматривалось название сего послания: «Последнее предупреждение». Уазик нырял по ухабам – хотя и европейская, дорога была все же лесной.
– Вот и поохотились, – сказал Бокай. – Не нравится мне все это.
– Похоже на ультиматум, – согласился Ржанков.
– Пошли-пошли! – обернулся егерь с переднего сиденья.
Дорогу перебежали кабаны, с треском торпедируя кукурузное поле, много, целый выводок. Ржанков запомнил угрожающий разворот секача в сторону машины, блеск его клыков.
4. Немые тревоги
Все было точно в дурном сне или ставшем явью фильме ужасов: распахнутое порывом ветра окно, белый саван занавесок в предрассветных сумерках, беззвучно кричащий на тумбочке телефон. Да, аппарат, обозначенный цифрой «1» на схеме связи объекта, а попросту – одноэтажного коттеджа командующего, не имел голоса. Заменить звуковой сигнал световым – мигающей лампочкой – распорядился еще прежний хозяин особняка. Предшественник Анатолия Митрофановича Фокина на посту командующего Группой советских войск не любил резких звонков среди ночи. Как, впрочем, и резких людей, и острые споры. Вот и отбыл благополучно, позвякивая медалями за боевое содружество, посверкивая на парадном мундире орденами страны пребывания. Теперь времена другие, и генерал-полковнику Фокину все чаще доставалось другое: всполохи лампочки срочного вызова. И он уже привык к беззвучным побудкам, к постоянным немым тревогам.
Анатолий Митрофанович засыпал всегда на правом боку – навык, который выработали в суворовском училище. Чтобы снять с рычагов трубку, Фокину нужно было протянуть левую руку, она же плохо слушалась. Лежала поверх одеяла тяжелой сомлевшей рыбиной. Зато моментально отзывалось на каждое движение сердце, будто сторож поселился в груди, и Анатолий Митрофанович притуплял эту обременительную бдительность таблетками и каплями.