Персона нон грата - стр. 47

Дон раздвинул ветки орешника и нырнул в лаз. За насыпью взревела «хонда». Басовитый вначале звук мотора истончился до тонкой струнки. Наконец и она лопнула в отдалении.

Теперь только тишина звенела в ушах Евы. От сегодняшнего утра у нее голова шла кругом. Она закурила длинную черную сигарету из пачки Дона. Нагретый воздух струился над песчаным пустырем, искажая перспективу, ломая прямые линии. Два грузовика сцепились радиаторами, словно бараны. Автобус без колес оторвался от грешной земли и покачивался, будто приглашал сплясать ламбаду.

Ева не удивилась бы, выйди из орешника лев, сбежавший из фотоателье. Весь мир чокнулся, сошел с ума, накренился на своей оси, и она не намерена отставать. Ева сбросила босоножки и футболку, а юбка ей не мешала. Пятки обжигал песок, плечи – солнце. В тишине и одиночестве она танцевала упоительную ламбаду.

Их было трое на дневной лежке: он, она и пятнистый олененок. Маленький уже спал, примостив голову на теплом боку матери, неестественно выпрямив переднюю ногу. В прошлое полнолуние, когда он только начал пастись, краем луга проехала машина смерти, ослепляя украденным у ясного дня лучом солнца. Кто из оленьего народа попадал в луч, больше не мог двинуться с места, и вспышка молнии убивала его.

Начиная с той полной Луны, Маленький часто вздрагивал во сне. И сейчас по пятнистой шкурке прошла волна страха: с голубого пастбища Солнца на зеленое пастбище Земли падал непонятный гул.

Рогач тоже услышал. Он поднялся с лежки и принял боевую стойку. Сердце бойца дрогнуло при виде огромного майского жука с голубым подбрюшьем, летевшего выше верхушек осин и крон вековых дубов, сминая тишину железным гудом. Против такого – нет, не выстоять.

Олени ворохнулись с лежки в чащу. Они шли цепочкой и только шагом, потому что по-другому Маленький не мог: тем злосчастным полнолунием ему повредила ногу свинцовая горошина. И беда могла настигнуть вновь, потому что не стало мира в заповедных местах. Любая трагедия может повториться, если каждому не быть настороже.

Заросли орешника сомкнулись за оленями. А «майский жук» – камуфлированный вертолет Кости Першилина – полетел дальше к заповедному озеру.

Благодаря круглой правильной форме озеро казалось зеркальцем, оброненным у кромки леса. Дальше был уже полигон, и для всех летных экипажей, выполнявших бомбометания и боевые пуски, озеро служило ориентиром. Не озеро – озерцо. Першилин не знал его настоящего названия. Да и может ли иметь имя заполненная водой воронка от гигантской силы взрыва? Конечно, не восемнадцать мегатонн, всуе помянутых Женькой Мельниковым, но калибр был предельным для бомбы полувековой давности.