Персона нон грата - стр. 24
Холодный свет луны и теплое пламя свечей лежали на подлокотнике кресла, страницах книги. По тропинке среди сугробов сходились Дон и русский парень в кожаной куртке. Снег скрипел под их шагами сначала тонко, потом все громче и отчетливей, и в конце концов Ева проснулась от трескотни принтера.
Свечи догорели до конца. Было утро. Утро понедельника. Ева ненавидела понедельники. Каждый раз все начинать сначала.
Вчера на балагане цыганка среди прочих неприятностей нагадала ей казенный дом. Предсказание соотносилось с намерением Артура устроить племянницу секретаршей в кооператив по выращиванию шампиньонов. Хорошо, дядя спозаранку укатил в соседний городок, где намечался аукцион крестьянской керамики. Однако рано или поздно это ждет тебя, милая: стук клавиш компьютера с утра до вечера, а вовсе не трепетание крыл каких-то эльфов под окном.
Сосед Петер Дембински, маячивший в отдалении на своем участке, на роль эльфа явно не подходил. Еще Ева подумала, что русская девушка Татьяна не выставилась бы в чем мать родила в окне усадьбы. Но Петер был почти свой, солнце пригревало так ласково, а с улицы, за деревьями, ее никто не мог увидеть.
Разве что молодая женщина с плаката. Или женщины, потому что их было две – с одним лицом, но такие разные!
Рекламный щит появился зимой, накануне Рождества. Он был разделен на две части. Женщина левой половины уныло горбатилась за старым «ундервудом», словно бы приволоченным с барахолки дядей Артуром. Стол ее завален бумажными папками, во взгляде и опущенных плечах машинистки – столетние тоска и обреченность. Зато на правой половине, сменив платье в горох на открытый вечерний туалет, а «ундервуд» – на рояль, та женщина казалась существом из другого мира.
Как перешагнуть черту и протянуть руку к бокалу на чернолаковой крышке рояля? Хрустальному бокалу с ледяным шампанским, начав день которым можно больше ни о чем не думать.
Рекламный щит – на то и поставлен! – предлагал готовый ответ: «Покупайте билеты лотереи “Тото-лото”!» Но Ева, выросшая без матери, в такие сказки не верила. Уж лучше что-нибудь про эльфов. Рыцаря на белом коне и… в коричневой кожаной куртке. Пошлет такого Бог – и Ева поставит свечку.
Легкое облачко задернуло солнце. Легкая тень пробежала по лицу Евы. Распахнув навстречу утру створки окна и бессмертную, если верить церкви, душу, она стояла обнаженная, одинаково готовая грешить и молиться. Однако час утренней молитвы миновал. Колокол в госпитале Святой Марии-Магдалины отзвонил, не услышанный Евой. Зато невозможно было пропустить мимо ушей тугой звон – и мертвого поднял бы на ноги – мотоциклетного двигателя. Возникнув в центре городка, он спицей проколол тишину окраинной улочки, приблизился и в короткие мгновения сменился скрипом тормозов.