Перпендикулярный мир (сборник) - стр. 57
– Себе тоже, – ответил Карась. – Мы с вами одной ниточкой повязаны. Если Чингисов увидит, что асфальта нет, обе головы полететь могут.
– Живем тихо, планы выполняем, культуру помаленьку развиваем, – произнес Батыев. – Зачем нездоровое внимание?
– Еще, не дай бог, – сказал Карась, – примчатся иностранные корреспонденты.
– И шпионы, – понизив голос, добавил Батыев. – Обязательно.
– Я так думаю, – предложил Карась, – когда проведем соревнование по домино, надо будет этот корабль все же вытащить, распилить или взорвать.
– Правильно говоришь, – согласился Батыев. – Пока он таится под площадью, мы с тобой сидим на бомбе замедленного действия.
Машина подъехала к площади.
На площади было неладно.
Уже громадная толпа кишела в ее центре. Точно огромные скомканные пласты копировальной бумаги, корежился на площади асфальт. Лопатами, кирками, а то и голыми руками население восстановило злополучную яму.
Открыв люк, Минц первым вошел в корабль. Там лежал в состоянии анабиоза вполне живой космонавт. Его перенесли в больницу и начали оживлять. И корабль на ночь заперли, чтобы никто не забрался внутрь.
Пока медицина возилась с космонавтом, на город опустилась летняя ночь. И никто не видел, как на площадь вышла массивная фигура Батыева. Он взял лопату и принялся засыпать яму.
Батыев работал до рассвета, но яма почти не уменьшалась.
Наступило утро, уже пошли на работу люди, местное радио передало второй бюллетень о состоянии здоровья пришельца, который раскрыл глаза и сказал всем спасибо. А Батыев все засыпал яму.
В девять часов к Батыеву присоединился Кобчиков из общего отдела. Он рассчитывал на повышение. Секретарша Людмила принесла Батыеву стакан чая с лимоном.
И тут на площадь въехала кавалькада машин во главе с товарищем Чингисовым.
Чингисов сидел на заднем сиденье и уже перекатывал пальцами в кармане горошину, с помощью которой проверял, хорошо ли заботятся о дорогах и площадях во вверенных ему городах и поселках. И что же он увидел? На центральной площади Великого Гусляра зияла яма с пятиэтажный дом, в которой лежала железяка гигантского размера. Возле ямы стоял Батыев и пил чай с лимоном.
Именно эта деталь более всего взбесила Чингисова – районный руководитель не только довел мостовые до жуткого состояния, но еще и цинично распивал чаи.
Все это Чингисов высказал Батыеву. И, не выслушав его объяснений, уехал.
Батыев уселся на краю ямы и первый раз в жизни заплакал.
А в больнице пришелец скушал чашку куриного бульона и сказал, что теперь положит жизнь, чтобы отблагодарить город.