Пером и шпагой - стр. 52
А старый канцлер империи вскоре стал играть черную роль продажного предателя. Бестужев перестал думать о России.
– О себе, о себе надо подумать, – говорил он.
Бестужев боялся, что враги станут наговаривать на него тайно, и думал: «Как вызвать врагов из тени на яркий свет? В открытую-то, – казалось канцлеру, – я их всех поодиночке расколошмачу…» И он предложил Елизавете избрать при дворе Конференцию из людей, которые бы «наипаче ея высочайшую доверенность к себе имели». Этим канцлер вызывал огонь на себя, чтобы, рискуя, определить, где расставлены против него батареи.
Конференция собралась: два брата Бестужевы-Рюмины, вице-канцлер Воронцов, Трубецкой, Бутурлин, Голицын, Апраксин, братья Шуваловы и великий князь Петр Федорович. Но первое же совещание обернулось палкой о двух концах, и один конец ее хлобыстнул прямо по канцлеру. Все члены Конференции как с цепи сорвались: так и кидались на канцлера, так и грызли его… Елизавета же, пока вельможи там насмерть бились, сидела – помалкивала.
– Коли мы деньги берем от Англии, – оправдывал себя Бестужев, – то уж, вестимо, Англия вправе и войска наши посылать туда, куда ей надобно. А без субсидий ейных – что мы, господа высокая Конференция? И посрамления чести русской не вижу в том.
– С каким лицом деньги брать? – спросил его Шувалов.
– Деньги будем брать, имея лицо индифферентное, как будто и без этих денег прожить можем.
Встал от стола граф Петр Шувалов, всей русской артиллерии генерал-фельдцейхмейстер, и отвечал канцлеру так:
– Народ есть главная сила в государстве, и тратить ее следует с разумной умеренностью… Мы, слава богу, не курфюрсты немецкие, кои своих мужиков на сторону продают и за калечение их денежную выгоду имеют. Это при Остермане такие подлые порядки на Руси завелись! Дохнул наш солдат на Рейне-реке, у черта на рогах, а… за что? За конжурации[7] венские!
После Шувалова вскочил родной брат канцлера – Михайла Петрович Бестужев-Рюмин и прокричал в неугасимой лютости:
– Англо-русский альянс похерен сам по себе альянсом Пруссии с Англией, и канцлеру столь великой державы, какова есть Земля Русская, не пристало в деньгах унижаться… И ты, братец, сердечней был бы в политике, коли не имел бы личной выгоды!
Отомстил. Брат брату – отомстил.
И тут… раздался сухой треск пергамента.
И тут… закружились, оседая, клочья рваных бумаг.
Это Елизавета, ни слова не сказав, уничтожила конвенцию.
Она ее просто порвала на куски. И разбросала эти куски.
– Бог видит, – сказала она со слезами, – что я невиновна. Я порвала только бумагу, но король аглицкий порвал нашу дружбу. Денег из одного кошелька с Пруссией – не брать! И войне с Фридрихом – быть: готовьтесь, люди!..