Перо из крыла Ангела. Тайны творчества - стр. 28

Немая сцена из «Ревизора» повторилась снова в нехорошей квартире. Ядовито усмехнулся и потер ладони от удовольствия критик Гадюкин, если бы кот не растерзал его взглядом, то он бы еще сказал что-то, но был лишен дара речи, застыл с открытым ртом. Что-то тоненьким голосом вопил господин Кукольник – самый знаменитый и плодовитый из всех литераторов того времени.

Так как Председатель оставался без головы, то сказать он ничего не мог, но очень хотел намекнуть на то, что у нее вероятно новое свидание с Мефистофелем и новый бал, куда еще могла пропасть эта ведьма, простите, королева, в миру царица Елизавета, а то и сама богиня Лада.

Остальные писатели ничего не ведали, только все они одновременно ощущали тихую ярость, и бурную ненависть по отношению к этому чужаку, нарушившему их покой. И кот их страшно нервировал, а что говорить о Творце?

Еще не зная причины, они считали его совершенно чужим, и хотели только одного, отправить его подальше, забыть, не вспоминать.

Гений подошел к своему коту, только он один оставался тут родным и близким зверем. Не он ли вырвал его в свое время из забвенья, и пусть написал только вступление к эпосу, но кот туда попал.

– Я как зверь в загоне, – прошептал он чужие строки, черт знает как в сознании его возникшие.

– Сам виноват, нечего было на небеса рваться живым, это тебе не дурдом, тут не спрячешься от мертвых писателей. Да и Дантеса ты довел до белого каления, тот бедняга всю жизнь, не только карьеру из-за тебя поломал безвозвратна, а женился на Горгоне и не бросил ее, кстати.

– Это он —то живой, врешь ты все, кот, и за брехню свою ответишь, – наконец завизжал критик Гадюкин, как только дар речи снова вернулся к нему.

Коту ничего не оставалось, как врубить огромный телевизор на стене и показать какой-то громадный книжный магазин, где была выставка книг Гения, толпились люди, и какие-то писатели рассказывали о его жизни и романе, и обо всем, что им было сотворено за это время

Во весь экран красовалась черная « Пушкинская энциклопедия», та самая, где консультантом был когда-то наш любимый Мефистофель, подарочные издания с великолепнейшими иллюстрациями, почему – то открытые в том месте, где кот был то с пистолетом, то с примусом, то с трамвайным билетом в лапах…

Кота явно перепутали с каким-то другим, о котором было запрещено говорить, под угрозой если не смертной казни, она была отменена, то уголовного кодекса. Вот до чего Двойник его допрыгался.

Котов была целая дюжина, но Баюн с грустью заметил, что ни одна работа художников не удовлетворила его до конца.