Переживание и молитва - стр. 13
Итак, повторим, деятельность человека направлена к миру, переживание – к самому человеку. Какова направленность молитвы? Очевидно: к Богу. Болезнь может развернуть человека не к поиску естественных средств излечения, не к поиску внутренних возможностей переосмысления, а к поиску божественной помощи: «И вот, подошел прокаженный и, кланяясь Ему, сказал: Господи! если хочешь, можешь меня очистить» (Мф 8:2). Такая обращенность – не просто существенная характеристика молитвы, она – необходимое и достаточное условие: где есть обращенность человека к Богу – есть молитва, пусть в самой зачаточной форме. «… Обращенность к Богу как живому и личному, – пишет С. С. Хоружий, – …это уже и есть молитва в своем наиболее общем понимании» (1995, с. 61).
Феноменологическая константа
Как бы разнообразны ни были усилия больного, направленные на борьбу с болезнью, как бы часто ни менялись врачи, клиники, методы лечения, лекарства и пр., есть некая константа, которая собирает все это многообразие действий и целей в одну деятельность, – это ее смысл, в данном случае «здоровье». Смысл является феноменологической константой деятельности, то есть чем-то в пределах данной деятельности самоочевидным, не требующим оправданий, принимаемым за аксиому, по отношению к которой все остальное в этой деятельности как раз нуждается в обоснованиях.
Наличие смысла – не просто желательное условие успешности деятельности, а необходимое условие самого ее существования как отдельной формы. Чтобы деятельность вообще могла состояться как самобытный процесс, у нее должна быть единая смысловая точка отсчета. Без нее деятельность теряет свою самотождественность, перестает быть самой собой.
Действия и операции, реализующие деятельность, обязаны быть гибкими, изменчивыми и подвижными, чтобы быть в ладах с меняющейся реальностью, но под влиянием центробежных сил они распались бы на многочисленные, не связанные между собой осколки, если бы у всей системы, которую образует отдельная человеческая деятельность, не было бы одного солнца, одного постоянного центра – ее смысла. В какой бы форме ни был дан сознанию человека этот смысл – как внутренняя ценность, ясная цель, смутное желание, – он должен быть; стоит ему измениться – изменяется вся система, стоит ему исчезнуть – она распадается, хотя бы все составляющие ее элементы были в полной сохранности.
В переживании феноменологической константой являются наличные обстоятельства, неподвластные сознанию и воле, а смысл как раз оказывается «феноменологической переменной»,