Пересечение - стр. 31
– Хорошо, – сказала она, уронив литой шар мне под ноги. – Оставайся на отделении. Можешь пока ознакомиться с историями.
Принцессу Диану звали Ниной Петровной, она была старшей медицинской сестрой отделения, отчего в ее голосе то и дело вспыхивали колючие властные нотки. После ее ухода я некоторое время постоял на месте, пытаясь собраться с мыслями, составить что-то вроде плана. Для начала побродил по отделению, заглянул в операционную, ординаторскую, еще раз в палату, в морозильную камеру, на полу которой лежали два окоченевших мужских трупа, и снова вернулся в ординаторскую, решив ознакомиться со скудными историями болезней попавших сюда бедолаг.
3
Семен, мой напарник по практике, нашел меня погруженным в чтение. Я знал, что практиковаться буду с Семеном – своим однокурсником. Веселый, циничный и несложный человек, он отлично вписывался в мое представление о напарнике для работы в реанимации.
– Истории, значит, читаешь, болезней, значит? – смешливо спросил он, словно застал меня за постыдным занятием. – А как насчет перекурить?
Мы вышли на больничный пандус, закурили.
Было пасмурно и душно. Рядом стояла девушка с бесцветным лицом и загипсованной по самый пах ногой. Девушка соответствовала погоде.
– Хорошо, – зачем-то сказал Семен и сладостно затянулся.
После перекура засели в комнате для персонала. Выпили по кофе с коньяком (в холодильнике всегда присутствовали алкогольные подношения родственников лежачих, что никак не влияло на исход: смерть вела трезвый образ жизни) и разговорились. Семен все вспоминал «насаженных» им «телок» и пару раз изобразил возвратно-поступательные движения тазом, вероятно, для усиления эффекта. Я слушал и кивал: внутри меня царили штиль и забвение.
– А ты? – спросил он с интересом. – Давно шпилился?
Хорошо, что вошел доктор Головко – невысокий, лысеющий и незлобный человек, а то бы пришлось мычать в ответ Семену и стеснительно запинаться.
– Орлы! – воскликнул Головко. Темнеющий бритый подбородок его волнительно дрожал, будто сдерживал плач. – Дежурьте, пока молодые!
Головко был выпивший и, обронив фразу, сразу удалился.
– Жить по кайфу! – невпопад выпалил Семен и всосал остатки кофе с коньяком. – А любовь – херня!
Весь день мы слонялись по нашему и соседним отделениям; если встречали однокурсников, то перебрасывались с ними дежурными фразами, касающимися в основном практики, иногда выходили все вместе покурить на пандус.
Впрочем, говорил в основном Семен. Я же, завернутый в темные покрывала какой-то равнодушной тоски, следовал за ним тенью, смеялся, когда смеялись остальные, отвечал «да» или «нет», когда спрашивали, молчал, если не требовалось говорить, – одним словом, отмирал.