Переплетение времен - стр. 18
– Я вот чего не пойму – тетя Надя осторожно посмотрела на меня – У вас там на израильщине, что и водопровода нет? Видел бы ты свою Ганнусю, когда я ей умыться предложила. Смотрит она, как вода течет из крана, и весело так смеется. А довольная то, довольная!
Я растерянно посмотрел на Эйтана, которому переводила Аня.
– Соври что-нибудь – потребовал он на иврите.
А тетя Надя продолжала гнуть свое:
– А как она в машину садилась, это ж видеть надо. У вас там что, все больше на верблюдах?
Пока я судорожно придумывал правдоподобную отмазку, вмешалась Аня:
– Ой, тетя Надя! – воскликнула она – Вы и не поверите. А ведь это был такой эксперимент по изучению социальных навыков. Меня вырастили в джунглях центральной Африки и я до семнадцати лет не знала о цивилизации.
– Пока не познакомилась со мной! – гордо добавил я.
– Ах ты господи, страсти-то какие – всплеснула руками Надежда – Разве ж так можно над ребенком изгаляться?
Интересно, подумал я, где та Африка и где Заворичи? Наверное, тете Наде пришла в голову та же мысль.
– Но как же? – начала было она.
– А вот это уже совсем другой эксперимент – строго пояснил я – Но о нем нам запрещено упоминать.
– Понимаю… – неуверенно пробормотала она.
Про свою первую поездку в машине из Заворичей в Киев Аня мне уже рассказывала. Я видел ее в гостинице "Украина" и представляю, какое это было забавное зрелище. Тетя Надя отдала ей свои старые туфли, которые оказались ей велики, и, в сочетании с длинной холщовой рубахой, это, несомненно, производило сильное впечатление. В таком виде она и садилась в "фиат" Богдана Ковальчука, закрыв от испуга глаза. Интересно, что когда через три дня за нами к подъезду израильского посольства пришло такси, она уже гордо садилась на заднее сиденье в распахнутую мной дверь так, как будто делала это каждый день с младенческих лет. Возможно этому способствовали новенькие туфли, которые я купил ей на Крещатике и шитое там же на заказ длинное широкое платье.
Через пару минут мы уже сидели за столом на заднем дворе и Эйтан вынимал из своей бездонной сумки упаковки израильских фиников и халвы, которые завершила бутылка арака. По весеннему времени на огороде еще ничего не было и Надежда принесла огромную банку маринованных помидоров. Богдан, высокий и стройный пожилой мужчина, много старше тети Нади, разлил арак по рюмкам и провозгласил неожиданный тост:
– За то, чтобы не было войны!
При этом он смотрел на бабу Катю. Эйтан согласно кивнул, выслушав перевод и мы выпили молча. По внешнему виду бабы Кати трудно было понять приходится ли она матерью Надежде или Богдану. Было ей непонятно сколько лет, но запросто могло быть и за сто.