Переписка. Письма митрополита Анастасия И.С. Шмелеву - стр. 54

А чтобы на Корсики ездить, надо иметь великую фантазию и вкус к экзотике, страстную любовь к Наполеону – не Мережковского159! – и – или чугунное здоровье, или капиталы, или мощных почитателей, кои дадут деньжонки или даже сами провезут, что и бывает иногда. Вы же ахнули, как храбрый Левингстон или Стэнли160. Ох, уж эти экзотические места! Хотя и в сем есть некая приятность, ата-ви-стическая!

Куда и когда тронемся – не знаю. Может быть, и зазимуем здесь, ибо нет и воли, и – капиталов. Я же в газетах не работаю, текущего заработка не имею. А что получил за новую немецкую книгу, – увы, съедено. Куда же рипать-ся-то! И за русскую – «Лето Господне» – потреблено. Начала идти корректура «Лета Господня», берет время и выбивает из «романа». И роман, почти законченный, надо еще снова переписывать. Боюсь романа своего. Читал большую его часть Кульманам… – они, будто, в восторге, – за язык-то я не опасаюсь – «нянькин язык», а вот Наталья Ивановна обиделась, словно, за интеллигенцию… уж очень, правда, нянька моя махровую семейку выбрала! Но это, думаю, недоразумение. Распад интеллигенции в годы перед войной и разброд ее, столичной-то, – я его видал! – был чудовищный. Были святые, да… но греха что было!.. грязцы и грязи, и всего… – нянь-ка-то – народная-то представительница, – видала! И спрашивает меня Наталья Ивановна: «Значит, большевизм – по заслугам?» Странный вопрос. Какие «заслуги»?! Просто – одно из последствий и возможностей такого российского поганства и соблазна, т. е. – интеллигенции! Большевизм – да, к горю и боли и разгрому нашему – большевизм уго-то-ван был, отчасти (и очень даже!), и самой интеллигенцией, оголившимся человеком, утратившим «человеческое», по слову няньки – Бога позабыли. Да пускай ругает меня интеллигенция, и правая, и левая, ибо и правая – хо-ро-ша! – я пишу так, как пишет сердце. Да и политики нет никакой, а просто – быт, болтовня старухи, а мало ли чего старуха «во сне видит»! Никогда не считал интеллигенцию за «праведников», и «Нянька» моя – как бы довершение «Человека из ресторана». Я – весь от народа, весь с ним, и чувствовать дал бы Бог мне, как на-род чувствует, т. е. его совесть. Он не так глуп, чтобы истинного интеллигента обидеть. Он может грешить, но почитать грех за добродетель или никак не считать его – он не может. Т. е. нянька-то.

Поклоны наши Павле Полиевктовне – кумушке милой, и Вам, дорогой.

Будьте здоровы. Ваш Ив. Шмелев.

19. Х. 1932.

Дорогой Иван Сергеевич!

Вчера (за полгода в первый раз) увидел Вышеславцева, вручил ему вырезки с Вашим «Богомольем» и предложил к изданию. Он взял с положительным настроением, ибо уже слыхал похвалы с разных сторон