Переосмысление роли религиозного фактора в глобальных - стр. 8

. Ярче и громче многих на тему происходящего высказался уже упоминавшийся выше Д. Пайпс. Его оценки были (и остаются) наиболее острыми и политически невыдержанными. Вторил ему другой американский исследователь – С. Керн.

В целом Д. Пайпс и С. Керн рассматривали мусульманские гетто как зоны, фактически вышедшие из-под контроля государственной власти. Согласно их оценкам, к началу 2000-х годов мусульманские районы превратились в так называемые no-go-zones, где обычным гражданам лучше вообще не появляться[17]. Здесь, как они считали, царствовали криминал, радикальный ислам, наркоторговля, не действовало европейское законодательство.

Точка зрения американских исследователей была встречена в штыки как их коллегами, так и почти всеми без исключения европейскими чиновниками. На ученых посыпались обвинения в шовинизме, недостаточной толерантности, расизме. Очевидно, что евробюрократам в этой ситуации было невыгодно говорить о радикализации значительной части мусульманской общины, так как это ставило под вопрос саму концепцию толерантности и примата европейских ценностей. Что касается научного сообщества, то оно вторило чиновникам, поскольку также находилось под давлением окружающей идеологической среды.

В целом накал страстей вокруг концепции no-go-zones весьма сложно представить объективно, не будучи плотно погруженным в информационную среду Европы начала 2000-х годов. Очевидно одно: взгляды Д. Пайпса и С. Керна во многом легли в основу демонического сюжета о зонах, «запретных для европейцев». При этом, если обратиться к официальным оценкам, можно увидеть ситуацию под несколько иным углом.

Так, согласно данным французских исследователей, на которые ссылаются отечественные ученые, арабский элемент в этнической преступности республики не является превалирующим. Север страны контролируется по большей части выходцами из Югославии, северо-запад – румынами и цыганами, запад – албанцами, хорватами и марокканцами, юго-восток и юго-запад принадлежит албанцам, кавказцам (в основном – грузинам), балканцам и африканским (южнее Сахары) сообществам, Эльзас и Лотарингия – опять же балканцам и туркам. И только лишь на юге (Марсель) и в Иль-де-Франс прослеживается доминирующее влияние арабов из Магриба (все приведенные выше сведения базируются на официальных отчетах Министерства внутренних дел Франции)^>1.

Эта информация (если только она сознательно не приукрашена сотрудниками французского МВД) однозначно свидетельствует в пользу некоторого преувеличения СМИ и рядом исследователей проблемы «мусульманского засилья» по крайней мере во Франции. Вероятнее всего, подобная картина складывается из-за повышенного внимания к французской столице (согласно имеющимся данным, на Париж приходится 21,7 % похищений с целью выкупа и принуждения к проституции, а также 27,1 % национального наркотрафика). А также из-за того, что марокканские и иные североафриканские группировки контролируют наиболее болезненную для любого общества преступную деятельность – торговлю наркотиками