Переломленная судьба - стр. 12
С этими словами он разжал кулак, из которого, точно ритуальные деньги, посыпались клочки разорванной расписки.
Купив ящик бутилированной воды, пакет с пампушками и упаковку туалетной бумаги, Хуан Куй сложил все это у носилок Ван Хуая. Ван Хуай то и дело скрежетал зубами и морщил лоб, изо всех сил пытаясь перетерпеть свою боль. Его губы побелели и пересохли. Ван Чанчи открыл одну бутылку воды и стал осторожно его поить. Ван Хуай несколько раз шевельнул губами. Вдруг он закрыл глаза и свесил голову на бок. Ван Чанчи, решив, что отец умер, провел рукой у него под носом: тот еще дышал. Тогда он принес ведерко с горячей водой, намочил в нем полотенце, хорошенько его отжал и стал обтирать лицо Ван Хуая. Он медленно продвигался вниз, с лица переходя на шею, с шеи – на грудь. Но когда он стал обтирать ему живот, Ван Хуай не удержался и завопил. Тогда Ван Чанчи обошел область живота и стал обтирать отца ниже. Сидевший рядом Хуан Куй спросил:
– У тебя нет денег. Что ты собираешься делать?
– Ограблю банк.
Вдруг Ван Хуай чуть приподнял свою правую руку и мертвой хваткой вцепился в два пальца Ван Чанчи.
– Па, ты чего? – спросил Ван Чанчи отца, который сжал его пальцы еще сильнее. – Ты испугался, что я пойду на грабеж? Успокойся, я этого не сделаю, просто сказал сгоряча.
Рука Ван Хуая тут же ослабла и соскользнула на пол.
Ван Чанчи переодел Ван Хуая в чистое, купил и закрепил над ним полог от комаров.
– Па, потерпишь пару дней? – спросил он отца.
Тот тихонько кивнул. Ван Чанчи попросил Хуан Куя присмотреть за Ван Хуаем, а сам на вечернем автобусе отправился в деревню.
До деревни Ван Чанчи добрался только к полуночи. Все окна в домах уже погасли. Он не стал сразу стучать в дверь, а задержался на пороге, подбирая слова. Радостно гавкая, у его ног закрутилась собака. Ее лай разбудил Лю Шуанцзюй. Она включила свет, открыла дверь, увидела стоящего на пороге Ван Чанчи и тут же спросила:
– Что-то случилось? Сегодня во время ливня меня словно несколько раз пырнули ножом в сердце.
Ван Чанчи сперва думал ее обмануть, но, не имея актерских талантов, разрыдался горючими слезами. Лю Шуанцзюй запричитала:
– Твой отец такой упрямый, я так и знала, что что-нибудь случится.
Тут же, словно от боли, она скрючилась пополам и, как стояла в проеме, сползла вниз, пока не уселась на порог. Тяжело вздыхая, она правой рукой не переставая била себя в грудь. Ван Чанчи подошел к ней и присел рядом.
– Он хотя бы жив? – спросила она.
– Пока да, – ответил Ван Чанчи.
Лю Шуанцзюй завыла в голос, по звуку было не определить, радуется она или убивается, ее вой, то тихий, то громкий, то краткий, то продолжительный, взвился ввысь, привлекая собак.