Перекресток трех дорог - стр. 28

– Хорошо. Ладно. – Клавдий Мамонтов смотрел на полковника. Что у него с головой, а? – Только как же это… почему?

– Потому. Не надо никаких вопросов. Такой у нас уговор.

– Ладно. Уговор. Но почему? Федор Матвеевич?

– Тебе здесь в Главке скажут, что я после ковидного госпиталя свихнулся. – Полковник Гущин выпятил свой раздвоенный подбородок. – Психоз. Ну, что смотришь на меня так, парень?

– Вы и правда очень изменились, Федор Матвеевич.

– Я умер. – Гущин как-то слабо, жалко, печально усмехнулся ему. – Считай, что перед тобой – ходячий мертвец. Воскресший по чистому недоразумению. Совершенно случайно.

– Мне когда приступать к своим обязанностям? – тихо спросил Клавдий Мамонтов.

– Прямо сейчас. Ты завтракал?

– Нет. Я рано утром на машине рванул прямо из Бронниц сюда в Москву.

– Все там же живешь – на папиной профессорской даче?

– Да.

– Далеко тебе будет ездить в Бронницы, у родителей в Москве придется пожить это время.

– Я что-нибудь придумаю с квартирой. Сниму.

– Еще насчет машины. – Гущин помолчал. – Я со своим водителем сейчас не езжу. А сам пока водить не могу – задыхаюсь, в глазах темнеет. Покатаешь меня на своей?

– Хорошо.

– Это в уговор наш входит. В наш пакт. Я ненормально себя веду. А ты этому не удивляешься, парень. И не задаешь мне вопросов.

– Я попытаюсь поступать, как вы хотите, – честно ответил Мамонтов.

– Пойдем завтракать. Ты зайдешь в «Кофеманию», внутрь. – Гущин говорил о знаменитом кафе на Большой Никитской, которое посещали сотрудники областного Главка, – купишь нам с тобой кофе и бургеры – навынос. Вот деньги. – Он достал из портмоне купюры. – Они чистые, я их санитайзером обливаю, а потом оставляю сохнуть.

– Можно на открытой веранде сесть, Федор Матвеевич.

– Там народу полно. На бульваре поедим. На вольном воздухе.

– Ладно, все куплю. Сладкого чего-нибудь взять вам в кафе?

– Сладкого себе возьми. Ты молодой.

– А что за дело нам предстоит, Федор Матвеевич? Которого нет?

– Скоро все узнаешь. Я думаю, ждать недолго. – Гущин повел его через внутренний двор не к КПП, а к въездным воротам, достал пульт и сам открыл их.

Через двор шла группа полицейских.

– Федор Матвеевич, мы к вам как раз. Надо решить… вы к себе в кабинет? Когда к вам можно зайти?

– Вы мне позвоните, – ответил полковник Гущин. – Все вопросы можно решить и по телефону.

Он вышел из ворот в Никитский переулок. Мамонтов чуть замешкался, услышал, как один опер тихо сказал другим:

– Он работать не может. У него с головой совсем плохо. Ковид, видно, и на мозги действует. Это просто другой человек стал!

Они все были без масок и без перчаток.