Перекрёсток - стр. 48
– Вариант, – кивнул Кнут. – Сегодня сделаем ходку к барьеру, там передадим всё, и пленного, и обезьяну, и прикупа собранные, и останки погибших.
– В семь открывают, – напомнил Палач, – могу пока я с пленным пообщаться?
– Друг, я ценю твои способности дознавателя, ты даже мумию говорить заставишь, да только вопрос: как быть, если он нашего языка не понимает?
– Вот и посмотрим, вдруг поймёт.
– Попробуй, – равнодушно сказал Кнут, – только, чтобы потом годен к употреблению был.
Палач согласно кивнул и принялся за работу. Через пять минут пленный, даже не имея видимых повреждений, стонал от боли и говорил со скоростью перематываемой плёнки. Рассказывал, пытался жестикулировать связанными руками, слезливо жаловался на что-то. Нужно ли говорить, что из потока слов все присутствующие не поняли ровным счётом ничего. Илья стоял рядом, отчаянно напрягая слух, и пытался разобрать, к какому языку, или хотя бы, языковой группе, относится его речь. Он не был полиглотом, но, в силу специфики своего образования, знал, как звучит речь почти всех обитателей планеты, само звучание речи могло подсказать, что за язык. Бесполезно. Никаких ассоциаций. Не германский, не романский, не славянский, не тюркский, не иранский, не китайский. Ничего похожего. Разве что, какая-то экзотика, вроде курдского или албанского.
– Завязывайте, – он обречённо махнул рукой, – ничего мы не добьёмся. Хотя, стоп!
Вынув из кармана блокнот и карандаш, он сунул их пленному под нос, показав, что можно рисовать. Потом достал браслет покойного Паши и спросил «Откуда»? Тот по интонации понял, что от него требуется и начал лихорадочно рисовать, даже не обращая внимания на связанные руки. На одном листе обезьяны напали на человека. Вот он лежит, они его едят, вот подходит другой и берёт браслет. Илья остановил его и, ткнув в изображение лежащего человека, спросил: «Что с ним?» Пленный сложил руки на груди и высунул язык, демонстрируя, что тот умер.
– Мне вот что интересно, – словно бы сам себе сказал Илья, – он рисует, как Пашу едят, это он сам домыслил? Или присутствовал при поедании? А если присутствовал, то почему никак себя не проявил? Как они отбиваются от обезьян? Ведь в городе они тоже шарят, должны ведь обезьяны на них реагировать?
– Предлагаю следственный эксперимент, – снова очнулся от спячки снайпер, – развязать обезьяну и оставить их наедине. Если не сожрёт его, значит, есть какой-то секрет.
– Отставить, – осадил его Кнут, – у меня, Док, от твоих гениальных идей уже изжога, ты лучше поспи.
– Думаю, за полгода-год, его на базе обучат нашей мове, а там можно установить контакт, имея готового толмача, – начал рассуждать вслух Палач, – вот этим он и ценен.