Перекрестки судьбы - стр. 9
Мужчина, войдя, присел на диван, стоящий у окна, и улыбнулся женщине, заваривающей чай:
– Что, Валюта, устала? Как дела? Как твои больные поживают?
– Ой, и не спрашивай, – она махнула рукой, – и устала, и набегалась, и напереживалась. Всего понемножку. А больные? Что ж… Лежат, страдают, бедолаги…
Валентина подняла большие синие лучистые глаза на мужа:
– Ну а ты? Был в училище? Что твои курсанты?
– О, мои курсанты – это отдельная история! – он рассмеялся. – Стараются, учатся, да трудно им, первокурсникам… Дети еще совсем. По дому скучают.
Разлитый по тонким белым чашкам свежий чай дымился, распространяя вокруг себя чудный аромат, присущий настоящим цейлонским сортам, терпким и вяжущим. Женщина подвинула к мужу наполненную до краев чашку и, заботливо переставив сахарницу к нему поближе, опять внимательно взглянула на седого мужчину:
– Хочешь варенье? Абрикосовое? Или вишневое?
Мужчина улыбнулся:
– А что? Давай… Вишневое. Как раз под настроение…
Валентина, поставив на стол вазочку с вареньем, опять обернулась к мужу:
– Родной, давно хочу тебя спросить… Да не знаю, как…
Он отодвинул чашку подальше от края стола и поднял на нее задумчивые глаза, уже догадываясь о сути ее вопроса:
– Ну что ж… Спроси.
Женщина заметно волновалась.
Она стремительно поправила волосы, смахнула незаметную пылинку с домашнего платья и, собравшись с духом, неуверенно проговорила:
– Тихон, я вижу, что в последнее время ты сам не свой… Ходишь как потерянный, и работа тебе отчего-то не в радость… А ведь ты так любишь свое училище, своих курсантов… Что с тобой? А? Ведь между нами никогда не было тайн и секретов? А теперь? Я же чувствую… Скажи, тебя что-то мучит?
Мужчина опустил седую голову, помолчал, собираясь с мыслями, и негромко проговорил:
– Видишь ли, Валюша, мне ведь пятьдесят четыре года… Всего. Но вот голова вся седая, как у глубокого старика. Да и что тебе говорить, сама знаешь, сколько довелось мне пережить. Чего только не повидал я в этой жизни. Каких ужасов и страстей не испытал… Да и не жил бы уже давно, наверное, если б ты меня не выходила когда-то…
Она хотела что-то сказать, но он предостерегающе поднял руку:
– Нет уж, не перебивай. Ты спросила – я отвечаю.
Долгая, тяжелая тишина повисла в комнате.
Как густая, липкая паутина она приставала к лицу, рукам, телу, спутывая их, делая безвольными и беспомощными.
Тишина связывала, пеленала и баюкала сидящих в крошечной комнате людей, сковывая их волю и сознание. И они, словно поддавшись ее магической силе, замерли, слушая эту тяжелую, нависшую над ними оглушающую тишину.