Переговоры с удовольствием. Садомазохизм в делах и личной жизни - стр. 6

– Во-первых, он действовал по шаблону и просто исполнял все, что у них отработано на сотнях таких же страдальцев, как я. А во-вторых, стыдно, обидно и противно, потому что он использовал нечестные приемы. Он – подл, лжив и алчен… я не считаю его достойным… В былые времена я бы вызвал это ничтожество на дуэль, на поединок, и смыл бы он оскорбление кровью!

– А у вас разные весовые социальные категории, не с руки, вам – условно говоря, художнику-аристократу, состоявшемуся человеку – связываться с не самым успешным представителем гаишной братии.

– Но если плебей-стражник хамит аристократу, как должен тот поступить? Утереться?

– Раньше вызывать на дуэль дворянин мог только равного, а нерадивому стражнику, разночинцу или холопу – или игнор, или по морде, или высечь, – и весь разговор.

После мы поговорили о том, что месть – это способ доказать свою значимость, переиграть проигрышную ситуацию, вернуть упущенный шанс.

– Да, упущенный шанс! Пока мы общались с прапорщиком, в комнату вошел лейтенант, пожурил меня, сказал, что я их должник и мне надо срочно где-нибудь остановиться и отдохнуть, и уже собирался меня отпустить. Но прапорщик вцепился в меня мертвой хваткой: «Нам еще кое-что надо выяснить», – чуя, что я повелся на его «доводы» про изъятие прав. Наверное, он у них там серый кардинал и имеет вес больший, чем старший по званию. Кстати, я думаю, что он скрысятничал и своей «добычей» не поделился с коллегами, сказав, что отпустил меня, сделав предупреждение, – объяснил Сергей.

Мы выяснили, что у Сергея была подстройка снизу (по образованию он художник-дизайнер, и, назвавшись художником, рассчитывал на снисхождение и великодушие). Но просчитался и лишний раз убедился, что «художника обидеть может каждый». В той ситуации эффективнее была бы или подстройка сверху – намек на связи с местной властью (благо, дорогое авто говорит, что он непростой человек), или на равных – например, журналист (с этой категорией предпочитают не связываться).

– Да, у меня был полулегальный лобовик «Пресса», так как я внештатник одной газеты, но он уже давно просрочен и я его снял! – сожалел Сергей.

Мы представили, как если бы ситуация происходила по его сценарию, самый благоприятный исход.

– Ну, для начала, я бы заметил этот гребаный знак и остановился – показал бы свое почтение доблестным гаишникам. А если бы не заметил и меня остановили и отвели в допросную в их скворечник, то надо было сказать, что я журналист. И даже потом как художник, когда мне назвали сумму, сказал бы, что моя жена – журналистка и она отказывается платить, а если мы через пять минут не продолжим путь, она будет звонить в Киев своим знакомым и подключать местную журналистскую братию или их службу собственной безопасности. Прапорщик ссылался на третью силу – закон (я бы рад отпустить, но ведется видеозапись на дороге, и стереть будет очень сложно), я – на жену (я бы рад отстегнуть, но сварливая жена не велит), – мечтал мой собеседник.