Передружба. Недоотношения - стр. 28
Сердце за мгновение собирается из пыли, чтобы разбиться во второй раз.
– Как друга, – заканчиваю фразу бессовестной ложью. – Только как друга. Ты важен для меня, и я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Давай оставим в прошлом все недопонимания.
Поднимаю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Чтобы убедить его. Заставить поверить. Солнце выглядывает из-за облака и ослепляет меня, не давая разглядеть лицо Богдана. Надеюсь, на нем появилось облегчение. Протягиваю руку. Это последнее, что я могу.
– Ну так что? Друзья?
– Конечно, – отвечает Кот, крепко сжимая мою ладонь. – Конечно, друзья.
– Вот и отлично! Рада, что мы все прояснили, – оглядываюсь на Окси. – И за вас тоже рада.
– Правда?
– Кот… – качаю головой и вздыхаю. – Я когда-нибудь врала тебе?
– Никогда, – ласковые интонации в его голосе, словно теплые объятия.
Отступаю в сторону, расслабляя пальцы:
– Ладно. Раз уж мы все выяснили…
Кот не отпускает мою руку, удерживая рядом. Такое ощущение, что он недоволен или зол, но я не могу сейчас себе доверять.
– Мне пора, – освобождаю ладонь. – Пока.
Канат рвется, как нить. Уши закладывает от треска. Улыбаюсь, но не Богдану, а для него, слушая внутренний голос: «Я люблю тебя. Всегда буду. Это ведь не запрещено. Никто об этом больше не узнает».
– Увидимся в школе! – Машу Окси и отправляю ей воздушный поцелуй.
Кинув на Кота взгляд, ухожу по дорожке, что ведет к кинотеатру. Слежу за каждым шагом. Такое чувство, что кости собраны из старых деталек «Лего», которые не подходят друг другу. Как только большое старое здание позволяет скрыться за его стенами, дыхание рвется на судорожные вдохи и выдохи.
– Лисецкая, привет! А я тут в кино иду. Ты тоже?
Перед глазами появляется пара тапочек со смешными розовыми бантами и пухлые пальчики с кислотно-желтым педикюром. Поднимаю голову и в каре-зеленых глазах Маруси вижу свое отражение.
– Богдана, что случилось?
– Привет, Марусь… Ничего… Я просто… Мне нужно…
– Тише-тише… – Она обнимает меня и этим простым искренним жестом разбивает плотину, которая сдерживала поток болезненных чувств. – Ну его, это кино! Давай лучше ко мне пойдем? Родители на даче. У мамы есть отменный успокоительный чай. Я называю его «ведьмино зелье». Воняет страшно, он из Африки. Поможет на раз-два, точно тебе говорю.
Киваю, размазывая слезы по ее футболке.
Маруся не настаивает на рассказе, и я молчу. Она болтает о всякой всячине, подливая мне чай, который действительно ужасно пахнет, но, похоже, правда помогает. Слезы заканчиваются. Знаю, что они еще вернутся, но сейчас можно передохнуть. Маленькая яркая кухня и веселая громкая девчонка становятся моим неожиданным спасением.