Перед снегом - стр. 2
– Ты лежи пока, – велел жене, – чего зря морозиться… Сейчас печечку раскочегарю.
Включил плитку, посмотрел, как закраснели круги спирали, поставил чайник. Вышел на улицу.
Сперва показалось, что вместе с морозом подоспел ночью и снег. Нет, это всего лишь иней такой. Густо облепил траву, доски, бревна, шифер на крышах. Переливается синеватыми, алыми, золотистыми точками в косых лучах солнца. Жутковатая, бездыханная красота. И недолговечная – сейчас солнце поднимется чуть выше, соберется с силами, растопит, слижет ее без остатка, эту красоту. Нет, кое-что все же останется. Убитая, пожухлая трава, почерневшие листья приозерных ив, останется запах зимы.
Виктор Борисович постоял на крыльце, невольно любуясь изменившимся миром, вдыхая чистый, бодрящий, щекочущий ноздри морозцем воздух.
Старый, полуседой Шайтан, услышав хозяина, вылез из будки, заскрипела жалобно цепь. Потянулся, расправляя затекшее тело, встряхнулся, словно бы после купания.
– Что, брат, холодно? – спросил Виктор Борисович и тут же успокоил: – Ничего, супчику сейчас тебе сварганю, согреешься.
Пошел по двору, заметил кадку под стоком крыши… Поставил ее сюда с месяц назад, когда лили дожди, чтоб набралась водой, замокла, – сильно рассохлась она за лето, даже обручи не держались, – а сейчас того и гляди разорвет ее льдом.
Ткнул костяшками пальцев в стеклянисто-белесый блин на поверхности, тот, хрустнув краями, нырнул, выпустил на поверхность черноватую воду. Ничего, значит, не сильно приморозило. Но все-таки надо слить воду, – завтра может и всерьез прихватить. Это уже не шутки.
Первым делом растопил печь в летней кухне, поставил на нее бак, кастрюли. Принес в избу охапку дров, растопил и там.
И очень быстро, с готовностью, воздух ожил, задвигался, превращаясь из стылого в теплый и мягкий. Теплый, крепчая, давил холодный ниже, ниже, и, только б в печке работа не утихала, в конце концов размажет по полу, отыщет в самых потаенных углах.
Встала жена, умылась под рукомойником, накрыла на стол к чаю.
– Вот и лето кончилось, – вздохнула, глядя в окно.
Виктор Борисович хлебнул крепкого, до вяжущей оскоминки в горле, чуть подслащенного чая, бодро ответил:
– Ну, оно неплохое нынче выдалось. Грех жаловаться.
– Да-а…
Этим летом гостили у них и сын, и дочь со своими половинами и ребятишками. Семья сына пробыла почти весь июль, а семья дочери в конце июля – начале августа две с лишним недели. Несколько дней удалось и всем вместе пожить. Девять человек в общей сложности, за столом сидели впритык, не повернуться; дочь с мужем на вышке ночевали, где сеновал. Зато – самые лучшие дни, самые светлые, если всякие малоприятные мелочи не вспоминать… И по хозяйству молодые помогли очень – на грядках ни травинки лишней, помидоры, огурцы подвязаны, «виктория» обобрана, усы срезаны. Но и увезли с собой огородного добра вдоволь, по лесу пошуровали, по полянам, набрали и жимолости, и грибов, и дикой клубники, а она ни в какое сравнение с садовой не идет – меленькая, вроде полузасохшая, зато варенье – от одного аромата сладко становится.