Пепел в отражении - стр. 27
– Дарина Алексеевна?
Она раздраженно фыркнула, чуть не сбив на пол принесенный подругами букет.
– Мы так и будем продолжать, да? Дарина Алексеевна то, Дарина Алексеевна это, так, Марк Николаевич? Не думаешь, что это слишком для тех, кто выбирался из-под двух обрушившихся этажей? Или тебе официального знакомства не хватило?
Под ее немигающим взглядом ломались все ее сотрудники, а конкуренты путались в словах и позорно сбегали с любого аукциона. Но на Марка он не произвел никакого впечатления.
– Это обыкновенный протокол, – словно маленькой девочке, пояснил он. Дарина закатила глаза.
– В таком случае прошу называть меня просто по имени. Это для твоего протокола. И, отвечая на твой вопрос, нет, не вспомнила. Отдельные обрывки без общей картины.
Марк подался вперед, уперся локтями в колени и спрятал в ладонях лицо. В этот момент он меньше всего походил на сотрудника федеральной службы – скорее просто на человека, который спал от силы пару часов за последние несколько суток и смертельно устал. Дарине вдруг стало совестно.
Повела себя совсем как Яна на днях, а он сутками работает, чтобы этого маньяка найти…
Подойдя к дивану, она медленно села рядом, одернула край своей кофты и затихла. Опустив руки, Марк глянул на нее искоса, отчего она моментально почувствовала себя неловко. Почему-то под его взглядом ей который раз становилось не по себе. Страх, что ли?
– Я так тебя и не поблагодарила, – вдруг тихо сказала она, изучая рисунок на ткани. Мужчина едва заметно дернул бровью. – Если бы не ты… я наверняка была бы пятой.
Она смущенно подняла голову, тут же напоровшись на его пронзительный взгляд. Он смотрел на нее так же, как некоторые из ее покупателей смотрели на работы современных скульпторов и художников: с легким любопытством, желанием непременно понять, что именно хотел передать мастер в своем произведении, и твердой уверенностью, что ничего более странного им в жизни еще не встречалось.
И этот взгляд ее завораживал.
– Как твои ребра? – так же тихо поинтересовался Марк, все еще не отводя глаз и пытаясь отбросить ненужные мысли, которые как назло упрямо лезли ему в голову. – Болят?
– Почти нет. Во мне столько обезболивающего, что можно еще что-нибудь себе сломать и даже не почувствовать. – Дарина слабо улыбнулась, не заметив мимолетной вспышки в его глазах.
– А рука?
Закутанная в гипс, она часто мешала, была неестественно тяжелой и постоянно цеплялась за все подряд. Но боли не приносила. Девушка покачала головой для пущей убедительности, и Марк впервые за все время их разговора позволил себе улыбнуться. Дарина замерла, засмотревшись на ямочку у него на подбородке, почти скрытую щетиной.