Пепел - стр. 5

Больше мы не могли гулять с Витей в одном дворе, зависать друг у друга дома. Нет, на ночевку все же ходили в гости, однако теперь это происходило реже – наши дома находились на расстоянии почти сорока минут пешком. Не близко, одним словом.

Очередной удар случился тридцатого августа, когда я пришла с мамой в школу на разбивку. Витя обещал – мы будем учиться вместе, но его не оказалось в списках. Кристина Михайловна выбрала для сына новенький лицей, куда брали только «по блату», так сказал папа. Позже я узнала, что у инвестора фирмы родителей была возможность поспособствовать и моему поступлению туда, но оплачивать годовые взносы отец отказался. Всего десять тысяч. Родители Вити могли позволить себе, а мы нет.

В итоге в первом классе я сидела с Машей Лаевой, а не с Шестаковым. Да, обидно, да, несправедливо, но и мечты не должны всегда сбываться.

Когда начались занятия в школе, встречи с Витей сократились до выходных – то уроки, то продленка, то Шестаков оставался с мальчишками гонять мяч. Зато в субботу и воскресенье мы словно надышаться друг другом не могли: говорили без умолку и практически никогда не засыпали раньше трех часов ночи. Хорошо еще, у меня была своя комната, как и у Вити. Родители не знали, что мы нагло нарушаем комендантский час.

– Как тебе ребята в школе? – спросила я в первую ночь. Мы лежали на одной подушке, разглядывая темный потолок. Нас еще до сих пор клали спать вместе.

– Прикольные! Но они не могут обойти меня, когда я ускоряюсь, все остаются в хвосте, – хвастался Витя.

– Значит, тебе все нравится, – немного с грустью произнесла. Внутри я завидовала тем людям, которые могли быть рядом с моим другом каждый день. Мне безумно не хватало его в школе.

– Ну да, там еще кормят вкусно. Хотя, везде вкусно, где мама не готовит.

Вздохнув, я потянулась за одеялом и накинула его на плечи, поворачиваясь к стенке. Мне вдруг показалось, что я теряю Витю, что больше ему не нужна.

– А ты? – спросил он, ущипнув меня под лопаткой.

– Дурак, – пискнула я, толкаясь. – Будешь так делать, я все маме расскажу, и она тебя на матрас ночевать отправит.

– Ты не сказала как в школе дела? Тебя никто не обижает? – серьезным тоном произнес Шестаков, словно ему было не семь, а все двадцать.

– Тебе какое дело?

– Если спрашиваю, значит есть дело! Рита, или ты опять там подарки от всяких принимаешь? – даже в темноте я видела, как Витя прищурился, хмуро сводя брови на переносице. Он выглядел жутко милым, когда злился: нижняя губа чуть выходила вперед, а в глазах сверкали огоньки.