Пепел - стр. 21
Он не должен пострадать от рук отца.
День за днем, неделя за неделей. Витя приходил почти каждый день. Он пытался поговорить, он, словно понимал, что в конечном счете я могу сдаться и дать слабину. И я почти сдалась, однако папа мне напомнил, ради чего держалась столько времени.
В пасмурную субботу, когда мы с отцом вышли в школу, встретили Витю у входа в наш двор. Он держал в руках маленького котенка и смотрел на меня так, как и этот бездомный пушистик, – с надеждой.
– С дороги! – буркнул папа, толкнув Шестакова, стоящего на ступеньках. Котейка выпал из его рук, громко пискнув. Я остановилась, грудь парализовало от чувства вины и тоски.
– Рита! – крикнул Витя.
– Пошли, – настаивал отец.
– Павел Дмитриевич, позвольте проводить Риту в школу.
– Не смей даже близко приближаться к моей дочери, выродок! – рявкнул папа. Он повернулся и сделал шаг в сторону Вити, сжимая руки в кулаки. Я испугалась. Настолько сильно, что начала задыхаться. В глазах возникли картины, как отец бьет Шестакова, как нависает над ним и обвиняет в грехах, которые совершил другой человек.
– Папа, я в школу опоздаю! – закричала, схватила его за руку и потянула за собой, прося всех богов услышать мою мольбу.
Пожалуйста…
Отец хмыкнул, Витя молча опустил голову, и мы разошлись каждый своей дорогой. А вечером папа устроил скандал. Мамы опять не было. Она не знала, как я умела терпеливо ждать окончания ударов. Три или четыре, не больше. Чтобы не осталось следов. Чтобы я не хромала. Чтобы никто не заподозрил, какая плохая дочь растет в семье Романовых. А потом извинения. Папа всегда извинялся. Не сразу, но через день или два он приходил ко мне, приносил маленькую шоколадку и говорил о своей вине, что давит на плечи.
Лжец.
Мама любила лжеца. Я была дочкой лжеца.
А через неделю состоялась наша последняя встреча с Витей. Он опять ждал меня в школе, сегодня с ним даже не было рюкзака и формы. Обыденная одежда: джинсы и майка.
– Рит, если мы перестанем общаться, этот мир взорвется, – сказал Шестаков голосом полным отчаяния. Я стояла напротив него, сжимая лямку рюкзака, с опущенной головой. Меня будто опустошили. Ни сил, ни слов, ни даже чувств… Я словно исчезала, оставляя после себя пепел и крупицы на мокром асфальте.
– Пусть бы он рухнул скорей, – произнесла сиплым голосом. Развернулась и поплелась в сторону кабинетов.
– Если ты сейчас не остановишься, если не подойдешь ко мне, я клянусь! Я… Я больше никогда к тебе не подойду. Слышишь?
Мне казалось, больней уже не будет. Мне казалось, я уже столько слез пролила, столько испытала. Да и ничего не менялось, по сути, мы никогда не сможем быть даже друзьями. Я заставила себя привыкнуть к этой мысли. Но от фразы, произнесенной Витей, у меня оборвалось дыхание. Я остановилась, еще крепче сжимая лямки рюкзака. По щекам покатились слезы.