Пепел над пропастью. Феномен Концентрационного мира нацистской Германии и его отражение в социокультурном пространстве Европы середины – второй половины ХХ столетия - стр. 15

В том же 1947 году почти одновременно с книгой П. Леви увидела свет работа бывшего узника Бухенвальда, Гандерсхайма и Дахау Робера Антельма «Род человеческий»[30] (издана в Германии спустя два года). Место этой книги в интеллектуальном пространстве послевоенной Европы было очень значительно. «Одними она воспринимается как знак смерти литературы, – писал С. Фокин, – тогда как другие видят в ней симптом зарождения новой словесности»[31]. Р. Антельм намного опередил Х. Арендт, З. Баумана и Д. Агамбена, когда утверждал, что концентрационный лагерь есть естественное продолжение существовавшего прежде порядка вещей, то есть эксплуатация человека человеком, на которой держится цивилизация, была всего лишь развита и усовершенствована в лагерях, но не является их исключительным изобретением. Лагерь есть всего лишь гипертрофированное, уродливое отражение повседневности.

Задача автора в этих условиях – противостоять забвению (здесь Р. Антельм был близок большинству тех узников, кто решил устно или на бумаге свидетельствовать о своем трагическом опыте). Пребывание в лагере привело Антельма, как и многих других, к аксиологическому кризису. «Когда мне станут говорить «Бог», я буду отвечать «Дахау» – эта максима точно отражает его отношение к метафизической реальности после лагеря. В результате этого кризиса сакральное и профанное у Антельма меняются местами, то есть если для Бога нужно сохранить душу, то в Дахау нужно любой ценой сохранить тело, ускользнув от реальности лагеря. Поэтому, согласно Р. Антельму, эскапистскому мироощущению в лагере должно быть подчинено все, даже смерть. «Смерть сильнее, чем СС. СС не в силах преследовать человека после смерти… Были моменты, когда можно было покончить с собой, только чтобы продемонстрировать силу в отношении СС, представившись закрытым объектом, каким мы становимся после смерти, мертвым телом, повернувшимся спиной, плюющим на их законы, уходящим к пределу»[32]. Если бы Р. Антельм продолжил свидетельствовать, то его работы были бы не менее известны и имели бы не меньшее значение, чем книги П. Леви или С. Визенталя. Однако «Род человеческий» остался, как и у П. Нейрата, единственной книгой Р. Антельма.

На следующий год после выхода работ П. Леви и Р. Антельма увидела свет статья психолога, бывшего заключенного Бухенвальда Эрнста Федерна «Террор как система. Бухенвальд как он был»[33]. Сын известного психолога П. Федерна, как он сам себя называл, «психолог от рождения», Э. Федерн, как и Б. Беттельгейм, с которым он встречался в заключении в Бухенвальде, обратил в своей статье внимание на то, как в условиях лагеря работают описанные до войны Сандором Ференци и Анной Фрейд механизмы защиты, выражающиеся в отождествлении жертвы и агрессора. Э. Федерн на основании собственных наблюдений подтвердил, что те защитные механизмы, которые считались ранее присущими главным образом только детям, оказались характерными и для взрослых людей, когда последние находятся в регрессивном состоянии психики. Как и Б. Беттельгейм, Э. Федерн нашел наглядное подтверждение двух важных психоаналитических гипотез: при сильном психическом напряжении человек регрессирует и развивает в себе инфантильные механизмы защиты.