Пепел на ветру - стр. 2
К сожалению, некоторым это удавалось. И часть острова покрылась домами непонятной архитектуры.
Но особняк Виктора находился вдалеке от пестроцветия чужих архитектурных вкусов. Спрятавшись вдали от чужих глаз в укромном уголке острова, он был скрыт от неуемного любопытства зевак и не тревожим никаким проезжающим мимо залетным автомобилем. Впрочем, тишину и неприступность гарантировало не только расположение его дома, но и знатное количество отлично тренированной охраны, неустанно несущей дозор и боящейся гнева босса больше, чем божьего.
Оказавшись за высоким забором, я бросила машину у крыльца. Небольшой двухэтажный особняк во французском стиле, окруженный маленьким садиком, где уже цвели первоцветы, все еще мирно дремал. Ни в одном из окон фасада, обращенных на меня, не горел свет.
В самом сердце особняка располагался зимний сад с изящным прудом посредине. Стеклянный купол над садом пропускал тусклый свет петербургского утра и был сплошь покрыт каплями дождя.
В чистейшей воде пруда плескались разноцветные карпы. При моем приближении они сгрудились у берега в ожидании угощения. Бочки некоторых из них отливали золотом даже в полумраке сада.
– Я здесь.
Услышав его голос, я направилась в кабинет. Переступив порог, замерла в ожидании. Свет настольной лампы ярким пятном очертил письменный стол и часть стеллажа с книгами. Весь остальной кабинет тонул в темноте.
Виктор стоял у окна. При моем появлении не обернулся. Я ждала, не желая начинать разговор первой.
Сильный, закаленный годами тренировок, он казался неподвижным атлантом, замершим в размышлениях о судьбе мира. Спартанцем, готовым в любую минуту ринуться в бой. Отразить нападение.
Я опустила взгляд, радуясь, что он не может видеть меня. Один лишь Бог знает, как я любила прижиматься щекой к его спине. Обнимать нежно, каждой клеточкой чувствуя его тепло и отдавая свое.
Виктор обернулся. Сердце мое предательски дрогнуло. Но я знала, на моем лице он ничего прочесть не сможет. И это спасало.
Но все же он знал меня слишком хорошо. Зажег свет и неспешно приблизился. Темнота больше ничего не прятала. Не спасала.
Коснувшись пальцами моей щеки, он произнес с печалью:
– Опять бессонница?
Я предпочла бы оказаться за сотню шагов от него. Ведь когда он был так близко, вся моя храбрость исчезала. Я чувствовала себя абсолютно обнаженной. Телом. Душой. И это было страшно.
Я посмотрела в его темно-серые глаза. Они всегда отливали сталью. И лишь один человек на сотни тысяч мог выдержать его взгляд.
Я знаю его почти половину жизни, и так было всегда.