Пепел и пламя - стр. 73
В восемь вечера мы с Джеммой, Ноа, Джиджи, Селки и Тиффани встретились перед входом в лицей Людовика Великого.
– Как же я волнуюсь! – прощебетала Тиффани. – Я еще никогда не была на настоящем рок-концерте! А ты, значит, барабанщик?
Она посмотрела на Ноа, и в ее взгляде появилось неприкрытое сомнение. Мы с Джеммой обменялись улыбками, Ноа кивнул со свойственной ему серьезностью.
– Я учился игре на барабанах с пяти лет. Теннис и футбол с волейболом всегда казались мне чересчур однообразными, а в музыке я нашел некое равновесие, – сказал Ноа.
Широко распахнув глаза, Тиффани скользнула взглядом по его тщательно выглаженной рубашке, светлым джинсам и идеально чистым кожаным туфлям, потом посмотрела на лицо и наконец пробормотала:
– Ясненько.
Тиффани повернулась ко мне, и в ее глазах я прочитала невысказанный вопрос: «Это он-то рок-звезда?!»
– Подожди, скоро ты встретишься с Энко, – прошептала я ей на ухо. – Уж он-то оправдает твои ожидания на все сто.
Похоже, Тиффани мне не поверила.
– Я просто обожаю рок! Под него можно зажечь не по-детски! – воскликнул Селки, вильнул бедром и подтолкнул Джиджи. – Правда, Кексик?
«Кексик»? Что я пропустила? Перехватив вопросительный взгляд Джеммы, я незаметно пожала плечами.
– Сто пудов, – кивнула Джиджи, глядя на Селки снизу вверх. Судя по всему, она не возражала против этого прозвища. Уверена, что если бы Селки предложил ей стать ныряльщицей за жемчугом на Бали, она тоже не стала бы возражать. Селки взглянул на Джиджи, улыбаясь во все тридцать два зуба. Похоже, эти двое сражены друг другом наповал.
Сегодня Селки снова надел футболку с шортами, но хоть сменил шлепанцы на кеды. Я, успевшая замерзнуть в своем демисезонном плаще, смотрела на него с завистью.
У Ноа зазвенел телефон, и он взглянул на экран.
– Народ, вы только не злитесь, но мне нужно вернуться и помочь с оборудованием, а не то остальные меня линчуют. К счастью, у меня утешение в виде Джеммы.
Мы решили пойти вместе с Ноа. Поднялся ветер, а я и без того уже окоченела. Члены школьного совета организовали импровизированный шведский стол в вестибюле школьного театра и подавали напитки. Широкие двойные двери, ведущие в зал, были закрыты, поэтому мы взяли по напитку и принялись ждать, пока нас запустят внутрь. Все разговоры, естественно, были только о звездной туманности.
Вскоре двери открылись, и мы вошли в зал. На заднем фоне зазвучала тихая музыка. Энко подошел к краю ярко освещенной сцены и присел на корточки, раздавая автографы. Тиффани остановилась – резко, будто наткнувшись на невидимую стену. Она уставилась на сцену, и теперь я увидела у нее в глазах неприкрытый страх.