«Пена дней» и другие истории - стр. 62
– Да, – сказала Хлоя, вытянувшись, – еще…
XXXVIII
– Мы опоздаем, – предупредил Колен.
– Не важно, – сказала Хлоя. – Переставь часы.
– Ты правда не хочешь поехать на машине?
– Правда. Я хочу пройтись с тобой по улицам.
– Но это далеко!
– Не важно, – сказала Хлоя. – Когда ты меня… целовал, ко мне вернулись силы. Мне хочется идти пешком.
– Тогда я попрошу Николя заехать за нами. Ладно? – предложил Колен.
– Ну, если хочешь…
Чтобы пойти к доктору, Хлоя надела нежно-голубое платье с очень глубоким остроконечным вырезом, а поверх накидку из рыси и шапочку из того же меха. Туфли из крашеной змеиной кожи завершали ансамбль.
– Пошли, кошка, – сказал Колен.
– И вовсе не кошка, а рысь.
– Это слово рычит.
Они вышли из спальни. У окна Хлоя остановилась.
– Что такое? Здесь не так светло, как обычно?..
– Тебе кажется, – сказал Колен. – Смотри, сколько солнца…
– Нет, – настаивала Хлоя. – Я отлично помню, что раньше солнце доходило вот до этого места на ковре, а теперь доходит только досюда…
– Это зависит от часа дня.
– Нет, не зависит, потому что был тот же час!..
– Проверим завтра в это время.
– Нет, ты погляди, оно доходило до седьмой черты, а теперь только до пятой…
– Идем, мы опаздываем.
Проходя мимо большого зеркала в выложенном плитками коридоре, Хлоя улыбнулась своему отражению. Не может быть, чтобы она серьезно заболела. Они теперь часто будут вместе гулять. Он научится экономить. У них пока еще хватит инфлянков, чтобы жить без забот. А потом он пойдет работать…
Звякнул язычок замка, и дверь за ними захлопнулась. Хлоя взяла Колена под руку. Она шла короткими легкими шагами, два ее шага соответствовали одному шагу Колена.
– Как хорошо, – сказала Хлоя. – Солнышко светит, и пахнет деревьями.
– Конечно, – сказал Колен. – Весна!
– Разве? – И Хлоя лукаво улыбнулась.
Они повернули направо и, миновав два длинных строения, вошли в медицинский квартал. Не пройдя и ста метров, они почуяли резкий запах анестезирующих средств. А в ветреные дни он ощущался еще раньше. Тротуар тут стал совсем другим. Он представлял собой уложенную на бетонных опорах решетку из тонких металлических прутьев, тесно приваренных друг к другу. Она прикрывала широкую, но неглубокую канаву, по которой текла смесь спирта с эфиром. Использованные тампоны ваты, перепачканные гноем, сукровицей, а иногда и кровью, неслись в грязном потоке. Сгустки полусвернувшейся крови кое-как подкрашивали эту летучую жижу, которая уносила куски разлагающейся человеческой плоти, вращающиеся вокруг своей оси, как сильно подтаявшие айсберги. Однако эфир забивал все прочие запахи. Под решеткой проплывали и клочья марли, и скомканные бинты, – намокнув, они вяло раскручивали свои уснувшие кольца. Вертикально по фасадам домов в канаву спускались сточные трубы, и достаточно было несколько минут понаблюдать за тем, что из них вываливается, чтобы определить специальность врача, практикующего в этом доме. Из одного сточного жерла выкатился глаз, завертелся волчком и, прежде чем исчезнуть под большим куском разбрюзгшей красноватой ваты, подобной ядовитой медузе, на мгновение уставился на них.