«Пена дней» и другие истории - стр. 104
«Так вот отчего, – подумал Колен, – ящик этот помят». И он заплакал, потому что Хлоя, должно быть, сильно ушиблась, а может, и разбилась от такого удара.
Потом Колену пришло на ум, что она уже ничего не чувствует, и он заплакал пуще прежнего. Ящик с грохотом упал на булыжник мостовой и раздробил ногу игравшему там ребенку. Пиная гроб ногами, гробоносцы подогнали его к тротуару и лишь тогда подхватили на руки и водрузили на катафалк. Это был очень старый фургон, выкрашенный в красный цвет; один из гробоносцев сел за руль.
За машиной шло очень мало народу: Николя, Исида, Колен да еще два-три незнакомых им человека. Фургон ехал довольно быстро, и им пришлось бежать, чтобы не отстать. Шофер горланил какие-то песни. Он вел машину молча, только если за похороны платили больше двухсот пятидесяти инфлянков.
Перед церковью катафалк остановился, но гроб с него так и не сняли, хотя все провожающие вошли внутрь для отпевания. Надстоятель с хмурым видом повернулся к ним спиной и невнятно начал панихиду. Колен стоял перед алтарем.
Он поднял глаза. Перед ним на стене висел крест с распятым Иисусом. Вид у Иисуса был скучающий, и тогда Колен спросил его:
– Почему Хлоя умерла?
– Мы к этому не имеем никакого отношения, – ответил Иисус. – Не поговорить ли нам о чем-нибудь другом?
– А кто имеет к этому отношение? – спросил Колен.
Они разговаривали тихо, и остальные не слышали их беседы.
– Уж во всяком случае не мы, – сказал Иисус.
– Я пригласил вас на свою свадьбу, – сказал Колен.
– Она удалась на славу, – сказал Иисус, – и я хорошо повеселился. Почему на этот раз вы дали так мало денег?
– У меня больше нет ни гроша, – сказал Колен, – а потом, это же не свадьба.
– Да, – сказал Иисус.
Казалось, он был смущен.
– Это совсем другое, – сказал Колен. – На этот раз Хлоя умерла… Я не могу подумать об этом черном ящике.
– Мм… – промычал Иисус.
Он глядел в сторону и, казалось, скучал. Надстоятель крутил трещотку и выкрикивал латинские стихи.
– Почему вы позволили ей умереть? – спросил Колен.
– О, не упорствуйте! – воскликнул Иисус.
Он чуть пошевелился, пытаясь поудобнее расположиться на кресте.
– Она была такой нежной, – сказал Колен. – Она никогда никому не причиняла зла, ни в помыслах, ни в поступках.
– Религия тут ни при чем, – процедил сквозь зубы Иисус и зевнул.
Он слегка тряхнул головой, чтобы изменить наклон тернового венца на своем челе.
– Я не знаю, в чем мы провинились, – сказал Колен. – Мы этого не заслужили.
Колен опустил глаза. Иисус ему не ответил. Тогда Колен снова посмотрел вверх. Грудь Иисуса мерно и неторопливо вздымалась, лицо дышало покоем, глаза были закрыты. Колен услышал, как из его ноздрей вырывается довольное посапыванье, словно мурлыканье сытого кота. В этот момент Надстоятель подпрыгнул сперва на одной ноге, потом на другой и задудел в трубу. На этом траурная церемония окончилась.