Пехота вермахта на Восточном фронте. 31-я пехотная дивизия в боях от Бреста до Москвы. 1941—1942 - стр. 34

В первой половине июля мы вступили в лежавшую перед Днепром пограничную область, которая в политическом и географическом отношениях несла на себе отпечаток существенных черт переходной области. В ходе борьбы между Литвой, Польшей и Россией эта область неоднократно меняла своих властителей. По своим природным особенностям и по растительности эта область представляет собой нечто среднее между болотами Полесья и западнорусскими возвышенностями. Местность здесь покрыта густыми лесами. Многочисленные реки, принадлежащие к бассейнам Припяти, Немана и Днепра, преграждали путь наступавшим немецким войскам. Это был один из беднейших районов России, и продвижение по его территории крупных воинских сил было сопряжено с большими трудностями.

Редкое население и низкий уровень культуры жилищ создавали большие проблемы с расквартированием и вынуждали каждый раз развертывать палаточные лагеря. Жаркое и сухое лето создало проблемы и со снабжением войск водой. Мы постоянно ощущали ее нехватку. Имевшиеся в деревнях колодцы не могли удовлетворить потребность в воде такой массы войск. Это привело к тому, что, помимо прочих тягот, которые солдат неизбежно испытывает на войне, командование было вынуждено прибегнуть к рационированию воды. Если нам всегда удавалось снабдить солдат достаточным количеством кипяченой воды (пить сырую воду, по санитарно-гигиеническим соображениям, было запрещено), то возможности помыться и постирать нательное белье зачастую не было. Особенно неблагоприятно сказывался недостаток воды на лошадях. На долю животных выпадали большие нагрузки, но после тяжелых переходов их подчас приходилось очень далеко выводить на водопой. К этому следует добавить, что снабжение лошадей кормами отнюдь не соответствовало реальным потребностям. Заготовка кормов на местности, где произрастали рожь, ячмень и гречиха, но было мало овса, тоже была недостаточной, тем более что урожай еще не успел созреть – растения только-только начали колоситься. От состояния лошадей сильно зависело состояние пехоты. Если летом, а затем и позже, в неблагоприятных осенних условиях и зимой, мы сумели выстоять, то благодарить за это надо в первую очередь людей, которым был доверен уход за животными. Без самоотверженного труда этих людей – ездовых, конюхов и фуражиров, которые на марше последними ложились спать и первыми вставали по утрам, мы не смогли бы удержать темпы продвижения.

Ход продвижения следовал образцу, испытанному в западных кампаниях[60]. Полк делился на маршевые группы; последовательность построения этих групп ежедневно менялась. Расписание привалов отрабатывалось заранее. Плохо развитая сеть дорог привела к тому, что всем частям дивизии приходилось идти по одной дороге. Счастлив был тот полк, которому выпадало идти во главе длинной дивизионной колонны, ибо ему доставалась дорога в более или менее приличном состоянии. Чем ближе к хвосту колонны находились часть или подразделение, тем хуже становилась для него дорога, тем тяжелее становился марш. Прохождение вопреки всем превратностям пути, погоды и условий расквартирования 445 километров от Зельвянки до Днепра за 14 дней при ежедневном прохождении 31 километра явилось высоким достижением пехоты. Желание командования танковых групп, чтобы пехота быстрее следовала за танками, было объяснимым, но невыполнимым. Пределы физических сил не позволяли пехотинцам идти быстрее. Разница в скоростях марша привела к тому, что армия двигалась на восток двумя отдельными эшелонами, которые не только врозь совершали марш, но и врозь сражались. Разделение этих эшелонов вскрыло слабость такой стратегии, и этой слабостью не преминули воспользоваться русские, как только распознали ее. В наступательных операциях мы придерживались того принципа, что, переходя к тактической обороне, мы навязываем противнику наступательные действия. Согласно воззрениям немецких штабов, существенной предпосылкой успеха в обороне является умение отсечь пехоту наступающего противника от его танков.