Печень кентавра в сметане - стр. 4
Тут раздался лязг засовов, и Фрейд быстро спрятал листок под распоротую подкладку своей робы.
Принесли сухпаёк на ужин. На обед весь отряд ходил в столовую, а вот ужин у всех был в камере. Дело в том, что комендант лагеря выменивал просроченные сухпайки у прапорщика армейского склада. Что у них были за взаимозачёты, никто не знал.
– Лицом к стене, ноги на ширине плеч, руки за голову! – скомандовал конвоир, и прописал удар резиновой дубинкой по спине замешкавшемуся Кудряшу. Тот взвыл от боли, на что охранник только рассмеялся.
Это была «красная зона», блатные здесь ни на что не влияли, и тюремщики вели себя ничуть не лучше, чем надсмотрщики в концлагере Освенцим.
Второй конвоир небрежно бросил на стол три пайка, и после фразы: «Приступить к приёму пищи», дежурные по кухни покинули помещение.
– Суки позорные! – прошипел Кудряш, и плюнул в сторону двери, после чего сел за стол, раскрыл упаковку и начал с аппетитом уминать содержимое контейнера, так как прошлые ужин он тоже проиграл Пифагору в карты.
Пифагор первым делом поставил варить чифир, опустив в кружку самодельный кипятильник, собранный из двух бритвенных лезвий и спичек, благо розетка в камере была. По технике пожарной безопасности электроприборы были запрещены, но жёсткое выполнение правил чревато бунтом, которого допускать было нельзя, поэтому охрана предпочитала не замечать нарушение этого правила.
За ужином Фрейд передал Пифагору чертёж составленный Кудряшом.
– Добро, – ответил Пифагор, едва взглянув на нарисованные каракули, – завтра же я напилю эти железки.
После ужина наступал автоматический отбой, который обозначался тем, что централизованно отключали свет, вырубив общий рубильник. Но разговаривать можно и в темноте, чем и занялись заговорщики. Проболтали они почти всю ночь и уснули только под утро. В шесть часов утра врубили свет и радио, по которому звучал гимн России. Началось построение, перекличка и утренний шмон камер, но не всех, а на выбор.
Под вечер, как раз по завершению работ, заморосил дождь. Охрана вся попряталась внутрь казармы. Настало самое подходящее время, чтобы забрать изделия Пифагора. Пока Кудряш стоял на шухере, Фрейд незаметно прокрался к зарешеченному окошку слесарного цеха. Под окном в мокрой траве блестели заточенные пластины. Фрейд все их собрал и спрятал в рукава фуфайки. Это были пятеро двадцати пяти сантиметровых лезвия весом в триста грамм каждое.
– А не тяжеловато ли? – спросил он Кудряша.
– Нет! В самый раз! – ответил тот и, взяв один нож начал вращать его между пальцами.
Когда они вернулись в барак, то у Кудряша возник вопрос.