Печать Соломона - стр. 3
Среди суетящейся толпы Альфред заприметил знакомую иссиня-черную шевелюру Бенуа. Тот сегодня был, против обыкновения, слегка растрепан и необычайно возбужден: волосы разметались на голове в лихорадочном беспорядке, мешавший Бенуа карандаш тот заткнул за ухо, а его традиционный пиджак сменился на белую водолазку, рукава которой были закатаны до середины предплечий. В таком виде парень, которому на вид можно было дать не больше двадцати трех, что-то яростно втолковывал стоявшему напротив бородатому программисту вдвое старше него, но тем не менее взиравшего на своего патрона с нетипичным для этой братии подобострастием.
Решив не сдерживать зарождающуюся в голове пакость, Альфред проследовал вперед и, не дойдя пары метров до беседующей парочки, скептично оглядел увешанные бумагой пластиковые доски:
– М-да, не знал, что у нашего информационного отдела так плохо с электронно-вычислительными мощностями… Вы бы хоть заявку подали – я бы вам счеты подогнал, а то пока вы тут в столбик планы врага просчитываете, тот рискует помереть от старости!
Услышав за спиной высказывание шефа, Бенуа на секунду закатил глаза в беззвучном раздражении и, распрощавшись со своим собеседником, развернулся лицом к ожидавшему его высокому начальству. К шефу он относился со смешанными чувствами: с одной стороны, тот был выдающимся стратегом, способным любую, даже самую плачевную ситуацию, обернуть в пользу их организации и человечества в целом, с другой же Бенуа осознавал – и это осознание прямо вытекало из предыдущего умозаключения – что невозможно столь успешно и долго занимать подобную должность, не будучи при этом беспринципной сволочью и гадом. Существовала у этого отношения и еще одна сторона, которую Лефевр, как истинный интеллигент, лучше кого бы то ни было умевший скрывать собственные эмоции, и как потомственный технарь, считающий, что на работе недопустимо ничего, помимо, собственно, работы, гнал от себя, как чуму. Поэтому, подавив тяжелый вздох, глава аналитического отдела принялся объяснять своему злоехидному начальству прописные истины, которые тот знал и без него:
– Вам прекрасно известно, что энохианский – магический язык, поэтому его цифровая обработка зачастую приводит к полному искажению первоначального смысла. Нам еще очень повезло, что Марууна, бывшая, без сомнения, выдающимся исследователем, хранила отчеты о своих исследованиях с пометками о том, какую магию необходимо применять к тем или иным фрагментам для восстановления изначального текста.
– Да-да… – Альфред небрежно отмахнулся от объяснений, будучи занят тем, что уворачивался от одного из аналитиков, спешащего по своим делам с такой кипой бумаг, что было удивительно, как под ним не проседают половицы. – Тебе не говорили, друг мой, что твои попытки объяснить очередную шутку с помощью логики и научного подхода не делают ее смешнее?