Печать Индиго. В сиянии Зари (2 книга) - стр. 17

Фон Ремберг напрягся и перестал жевать мясо, его взор помрачнел.

— Я уже говорил вам, Слава, что я не помню этого.

— Очень жаль, — вздохнула девушка.

— Неужели вы хотите вернуть камень? — вдруг вымолвил Кристиан тихо.

Она долго смотрела на него. А затем отвела глаза в сторону, вовсе не собираясь обсуждать свои мысли и думы с этим холодным циничным человеком, который теперь явно насмехался над ней. Она молчала так долго, что фон Ремберг, не выдержав, проникновенно произнес:

— Мне очень жаль, Слава, но вы должны смириться. Камень вернуть вам не удастся. Он стоит баснословных денег, и вряд ли у вас найдется нужная сумма, чтобы выкупить его. К тому же, насколько я помню, тот ростовщик собирался уезжать из России, намереваясь выставить этот уникальный алмаз на торгах за границей, но где именно, мне неведомо. Уже прошло много времени. Даже если я и увижу этого ростовщика, то могу его и не узнать, оттого что совсем позабыл, как он выглядит. Так что забудьте про камень, поскольку я более не намерен говорить на эту тему, — отрезал он жестко, подтвердив свои слова уверенным предостерегающим взором.

Девушка раздосадовано замолчала. Она инстинктивно чувствовала, что фон Ремберг что-то утаивает. В ее голове все равно горела мысль о том, что необходимо дождаться кучера Рудольфа, который был в эту минуту единственной зацепкой в поисках древнего камня. Людвиг сказал, что Рудольф, скорее всего, вернется через месяц или два, и Слава решила ждать. Она не знала, как ей удастся выпросить у ростовщика камень, ведь он был бесценен, но она хотела хотя бы попробовать найти его. Так как исправить свою ошибку было ее долгом перед матерью и другими предками. Эта мысль не покидала девушку уже многие месяцы. Она видела, что фон Ремберг явно недоволен ее словами о камне, но ей было все равно. Она чуть помолчала и вдруг сказала:

— Я хотела попросить вас за Григория Ивановича.

Она посмотрела на блестящие волосы Кристиана, собранные сзади в хвост, и отметила, что лицо мужа побледнело еще сильнее, а его глаза будто загорелись каким-то угрожающим светом. Фон Ремберг медленно отложил вилку и спросил:

— Какое вам дело до него?

— Вы несправедливы к нему. Он добрый человек и хороший помощник в делах, и я очень обязана ему, — продолжала Слава. — Полгода назад, когда я так нуждалась в помощи, он единственный, кто поддержал меня. Отчего вы услали его на эту неблагодарную работу? Есть другие приказчики, которые могут этим заняться.

— Позвольте мне решать самому, кому и чем заниматься, — отрезал фон Ремберг и со звоном положил нож на стол.