Печать Индиго (трилогия) - стр. 106
Приблизившись к кувшину с водой и большой миске, она проворно умылась. Раскрыв свой немногочисленный багаж, который так и стоял в углу комнаты, девушка достала темное закрытое до горла платье из плотного сукна и облачилась в него. Она не носила ни фижмы, ни корсет, как того требовала мода, и ее платье простым стройным фасоном скорее напоминало облачение монахини, чем светской дамы. Затем она взяла серого оттенка шапочку-косынку, наподобие монашеского апостольника с круглым вырезом для лица, приготовив ее для одеяния, и положила на спинку кресла. Подойдя к трюмо с большим овальным зеркалом в причудливом цветочном обрамлении из лепнины, Слава одобрительно оглядела свой скромный наряд и начала расплетать толстую косу. Когда она принялась расчесывать мягкой щеткой светлые пряди, в комнату громко постучали.
– Войдите, – ответила девушка.
Она стремительно обернулась к двери, устремив взор на вошедшего, а ее сердце забилось сильнее от предвкушения встречи с мужем. Но в спальню чопорно вплыла мадам Ядвига. Кинув недовольный взгляд на нетронутый поднос с вчерашней едой, экономка заявила на ломаном русском:
– Доброе утро, госпожа. Это ваша камеристка, Ульяна.
Слава увидела, как за спиной Ядвиги топчется стройная высокая девушка в черном строгом платье, белом переднике и чепце на темных волосах. Камеристка заискивающе улыбнулась и присела в реверансе.
– Здравствуйте, барыня, – сказала Ульяна тихо по-русски.
Мадам Ядвига важно прошествовала на середину комнаты и, обращаясь к Ульяне, распорядилась:
– Убери кровать, разбери вещи госпожи и приберись в комнате.
– Слушаюсь, – ответила Ульяна, вновь угодливо присев в реверансе, и проворно подошла к кровати.
Придав лицу важное выражение, экономка обернулась к Славе и все тем же надменным тоном осведомилась:
– Вы спуститесь вниз, госпожа, или подать завтрак сюда?
– Я спущусь.
– Как вам будет угодно, – кивнула та и уже направилась к двери.
– А мой муж? – окликнула Слава экономку.
Женщина медленно обернулась.
– Вы что-то сказали, мадам? Я не расслышала, – желчно произнесла Ядвига.
– Мой муж, он уже встал? – повторила громче девушка.
– Он уехал из поместья еще вчера вечером.
– Он оставил для меня записку или письмо?
– Нет, госпожа.
– А господин фон Ремберг не говорил, когда вернется?
– Нет. Он никогда не докладывает о своих планах. Он может вернуться и завтра, и через год. Это в его духе.
Ульяна уже заправила кровать и принялась развешивать немногочисленные платья Славы в резной деревянный шкаф. Мадам Ядвига удовлетворительно отметила, что камеристка делает все правильно, и вновь взялась за ручку двери. Слава окликнула ее: