Печальные тропики - стр. 36

Нет ничего более таинственного, чем совокупность процессов, всегда одинаковых, но каждый раз непредсказуемых, в ходе которых ночь сменяет день. Ее признаки неожиданно появляются в небе нерешительно и боязливо. Никому не дано предугадать ту единственную из всех форму, которую примет на этот раз наступление ночи. С помощью какой-то непостижимой алхимии каждый цвет, распадаясь на оттенки, преобразовывается в другой, и невозможно определить, какие краски надо смешать на палитре, чтобы получить тот же результат. Но ночь смешивает краски бесконечно, начиная свой фантастический спектакль: небо переходит от розового к зеленому, и это впечатление создается оттого, что некоторые облака становятся такими красными, что небо по контрасту кажется зеленым – небо, которое было розовым, но такого бледного оттенка, что он не мог больше соперничать с насыщенностью нового цвета, которого я, однако, не успел заметить. Переход от золотого к красному не сопровождается такой неожиданностью, как переход от розового к зеленому – так исподволь подкрадывается ночь.

Так, играя золотом и пурпуром, ночь подменяет теплые тона бело-серой гаммой. И медленно разворачивает над морем необъятный экран облаков, расползающийся в небе на почти параллельные лоскутки. Вот так же плоское песчаное побережье, заметное с самолета, летящего на небольшой высоте и склонившегося на крыло, вытягивает свои стрелы в море. Такую иллюзию создавали последние отблески дня, которые, наискосок разрезая эти облачные вершины, придавали им облик рельефа, вызывающий в памяти незыблемые скалы – они тоже, но в другие часы были созданы из мрака и света, – как если бы у небесного светила не осталось сил обрабатывать своими сверкающими резцами порфир и гранит, а только нежные и легкие материи, сохраняя в своем закате тот же стиль.

На этом облачном фоне, который походил на прибрежный пейзаж, по мере того, как небо очищалось, появились пляжи, лагуны, множество островков и песчаных дюн, окруженных неподвижным океаном неба, который вспарывал полотно фьордами и внутренними озерами, постепенно уничтожая облачную пелену. И потому что небо, окаймляющее эти клинья облаков, напоминало океан, и потому что море обычно отражает цвет неба, эта небесная картина восстанавливала в памяти отдаленный пейзаж, где снова и снова заходит солнце. Впрочем, достаточно было опустить глаза на настоящее море, чтобы избавиться от миража: это больше не была ни раскаленная полуденная пластина, ни приветливая волнистая поверхность послеобеденного времени. Последние солнечные лучи, почти горизонтальные, освещали только небольшие волны со стороны, обращенной к ним, тогда как другая была уже совсем темной. Тени на воде обрели рельефность и отчетливость, как отлитые в металле. Вся прозрачность исчезла.