Павшие Земли - стр. 62
Эльвины из Светоча бросили взоры на пересохшие грядки, где вовсю хозяйничали поросята и коза. Так себе из них землеробы – вот о чем подумалось Орешку. Не слишком правдоподобно все это выглядело. Но слов уже не воротить.
– Дружок, будь столь добр, отгони животину, – велел он, обратившись к Конопушке и думая, что тут-то он преуспел. Настоящего имени его он не знал. А если бы сказал мелкому эльвину какое-нибудь иное имя, вроде Доллан, то рыжий бы точно вякнул нечто “чаво?”, разрушив все их хлипкое прикрытие. – А я пока потолкую с нашими гостями.
– Хорошо, – пискнул тот, спешился, взял лошадь за поводья, подобрал прутик и двинулся к незатейливым оградам, за которыми весело скакало зверье, уничтожая остатки полусгнившего урожая.
– Случилась большая беда, – продолжил один из эльвинов. – Высьдом подвергся атаке нечестивцев!
Сердце застучало быстрее. Орешек часто задышал от волнения. Что? Как такое возможно?!
– Дикарей и даже эскуридов! – добавил второй.
– Не может быть… – только и промолвил Орешек. Про эскуридов он слыхал. А еще знал – эскура запрещена в Эльфинате. Чего не наслушаешься от разного рода путников, которые забрели в “Медового Угодника”, но никогда он не сталкивался с такими обладателями. Эскуриды – даже звучит зловеще!
– Город и академия пали… У вас есть там близкие?
– Что? Да… – пробормотал тот. В глазах потемнело.
– Тогда крепитесь. Но не теряйте веры, молитесь, чтобы Свет защитил их от печальной судьбы.
– И наш долг помочь всем тем, кто пережил этот ужас.
– Мы обходим имения и фермы в поисках сострадания и помощи.
– Конечно, конечно… – как во сне протараторил парнишка. Его поразила не весть о падении академии, хотя и она тоже. Самое ужасное во всем этом… Ведь там Проныра! – Мы можем дать вам корзинку яблок, как видите, дела идут у нас не шибко хорошо.
– Что случилось? – До орешка и служителей Светоча долетел женский голос с обычным Марледдским говором.
Показалась Ветка. На ней надет фартук и нелепый чепец. Такое носили служанки или деревенские бабы. Глаза ее опущены, а руки покорно сложены на подолах закрытого платья, скрывшего все ее отметины. Эльфа точно в ней не узнать.
Она и эльвины словесно озарились Светом. От этой фразы Орешка тошнило, сироты повторяли ее десятки раз в день, а может и сотни, когда он жил в их приюте. Ветку тоже коробило. Голос ее немного дрожал, а может и оттого, что она всегда хранила молчание или нахлынуло прошлое. Парнишка вспомнил то, как их пороли в приюте, а потом исцеляли люксисом, дабы отлупить вновь. Ветке, небось, тоже есть что припомнить.