Паутина земли. Рассказы современных авторов - стр. 9
Феликс отвернулся к окну. Да, действительно, еще немного потерпеть – и всё, войне конец. И мама наконец-то сможет забрать его и сестренок из детдома. Заживут они снова своей семьей. Но уже одни, без отца…
Феликс помнил тот летний день, когда с мамой и сестричками пришел на станцию провожать его на фронт. На путях стоял готовый к отправке эшелон с новобранцами. Отец, завидев их, спрыгнул с подножки вагона и по очереди поднял на руки сестренок, крепко обнял Феликса. А потом что-то достал из кармана, крепко держа это «что-то» в кулаке. Он вложил свой мужицкий кулак в мамину руку и только тогда разжал его: оттуда в маленькую мамину ладонь выпало несколько спичечных коробков. Их выдали солдатам вместе с махоркой накануне отправки на фронт. До самого паровозного гудка отец так и стоял, не выпуская из своей руки легкую мамину ладошку с зажатыми в ней спичками.
А через месяц пришла похоронка.
Феликсу тогда исполнилось шесть. Ему как самому старшему из детей мать доверила козу. За козой нужно было ухаживать, а главное – стеречь ее, не оставляя пастись одну. Сама-то мать дома бывала мало: работала с утра до ночи на консервном заводе, где делали тушенку из капусты для отправки на фронт. Летом мама варила для Феликса и сестренок свекольные листья, а потом разводила похлебку козьим молоком. Выручал огород, на нем весной и летом мать проводила все свободное время, стараясь вырастить как можно больше овощей для пропитания. Но зимой капуста-картошка-свекла быстро заканчивались, а иждивенческого пайка не хватало – есть хотелось нестерпимо.
Однажды Феликс стал невольным свидетелем, как на дороге забили кнутами возницу. Рабочий вез в телеге ящики с тушенкой с завода на станцию, откуда их отправляли на фронт. Мужики черной безликой толпой молча окружили телегу и безжалостно исхлестали кнутами работягу. А потом быстро-быстро растащили ящики с консервированной тушеной капустой и растаяли бесследно в зимних сумерках. Только тогда напуганный Феликс вылез из спасшего его сугроба и стремглав помчался домой, забыв о том, куда и зачем шел.
А позапрошлым летом Феликс потерял бдительность и оставил всю семью без кормилицы. Он позволил козе одной пастись на полянке – уж больно сочной была там трава – а сам поддался на уговоры мальчишек и отправился на речку, что была всего-то в двух шагах. Когда, накупавшись в прохладной воде, Феликс возвратился на полянку, козы там уже не было.
Мать убивалась по козе так же сильно, как и по погибшему на фронте отцу. И Феликс понимал почему: без козы умереть могли все: и малолетние сестренки, и он, Феликс. С голодухи. Осенью как всегда выручили свекла-картошка-морковка. А зимой Феликс и сестренки стали пухнуть с голода. Поначалу они, с трудом передвигая отекшие ноги, еще могли ходить по избе. Но потом уже почти неподвижно лежали на еле теплой печи, руки и ноги раздулись и стали будто стеклянные. А мать, которая и прежде была тщедушной, таяла на глазах: свой паек почти весь она отдавала дочкам. Видимо, обычно сдержанная и очень терпеливая мама, все-таки поделилась своей бедой с людьми. Вот тогда-то Феликса и сестренок определили в детдом на полное государственное содержание. Временно, чтобы не умерли с голоду.